Житие протопопа Аввакума, им самим написанное

Посем паки меня из монастыря водили пшева на патриарховъ двор, по-прежнему ростяня руки. И стязався много со мною, паки отвели так же. Таже въ Никитин день⁶⁸ со кресты ходъ, а меня паки противъ крестов везли на тлеге. И привезли к соборной церкви стричь меня так же, и держали на пороге в обдню долго. Государь сошел с мста и, приступи к патриарху, упросил у нево. И, не стригше, отвели в приказ Сибирской⁶⁹ и отдали дьяку Третьяку Башмаку, что нын с нами стражет же за православную вру, – Саватй-старецъ⁷⁰, сидитъ в земляной тюрм у Спаса на Новомъ. Спаси ево, Господи, и тогда мн добро длал.

Таже послали меня в Сибирь в ссылку з женою и дтми⁷¹. И колико дорогою было нужды, тово всево говорить много, разв малое помянуть. Протопопица родила младенца, больную в телге и потащили; до Тобольска три тысячи верстъ, недль с тринатцеть волокли телгами и водою, и санми половииу пути.

Архиепископъ Симеонъ Сибирской – тогда добръ был, а нын учинился отступникъ – устроилъ меня в Тобольске к мсту⁷². Тут, живучи у церкви, великия беды постигоша мя. Пятья «слова государевы» сказывали на меня⁷³ в полтора годы. И един нкто, двора архиепископля дьякъ Иван Струна, тот и душею моею потряс; сице. Владыка сьехал к Москв, а онъ без нево, научением бсовским и кознями, напалъ на меня, – церкви моея дьяка Антония захотлъ мучить напрасно⁷⁴. Он же Антон утече у него и прибжал ко мн во церковь. Иван же Струна, собрався с людьми, во ин день прииде ко мн во церковь – а я пою вечерню – и, вскоча во церковь, ухватил Антона на крылос за бороду. А я в то время затворил двери и замкнулъ, никово не пустилъ в церковь. Один онъ Струна вертится, что бсъ, во церкве. И я, покиня вечерню, со Антоном, посадя ево на полу, и за мятеж церковной постегалъ ременем нарочито-таки. А прочий, человекъ з дватцеть, вси побгоша, гоними духом. И покаяние принявъ от Струны, к себ отпустил ево паки. Сродницы же ево, попы и чернцы, весь град возмутили, како бы меня погубить. И в полнощи привезли сани ко двору моему, ломилися в ызбу, хотя меня, взяв, в воду свести. И Божиимъ страхом отгнани быша и вспять побгоша.

Мучился я, от них бгаючи, с мсяцъ. Тайно иное в церкв начюю, иное уйду к воевод⁷⁵. Княиня меня в сундукъ посылала: «Я-де, батюшко, нат тобою сяду, каъ-де придут тебя искать к намъ». И воевода от нихъ, мятежниковъ, боялся, лишо плачетъ, на меня глядя. Я уже и в тюрму просилъся, – ино не пустят. Таково-то время было. Провожал меня много Матфей Ломковъ⁷⁶, иже и Митрофан в чернцах именуем, на Москв у Павла митрополита⁷⁷ ризничим был, как стригъ меня з дьяконом Афонасьемъ⁷⁸. Тогда в Сибири при мн добръ был, а опосл проглотил ево дьявол: отступил же от вры.

Таже приехал с Москвы архиепископъ, и мн мало-мало лехче стало. Правильною виною посадил ево, Струну, на чепь за сие: человекъ нкий з дочерью кровосмшение сотворилъ, а онъ Струна, взявъ с мужика полтину, не наказавъ, отпустил. И владыка ево за сие сковать приказал и мое дло тут же помянулъ⁷⁹. Он же Струна ушел к воеводам в приказ и сказалъ «слово и дло государево» на меня⁸⁰. Отдали ево сыну боярскому лутчему Петру Бектову за приставъ⁸¹. Увы, Петру погибель пришла! Подумавъ, архиепископъ по правилам за вину кровосмшения стал Струну проклинать в церкв. Петръ же Бектов в то время, браня архиепископа и меня, изшедъ ис церкви, взбсился, идучи ко двору, и падъ, издше, горкою смертию умре. Мы же со владыкою приказали ево среди улицы вергнути псом на снедние, да же гражданя оплачют ево согршение; и сами три дни прилжне Божеству стужали об нем, да же отпустится ему в день вка от Господа: жаля Струны, таковую пагубу приял; и по трех днех тло его сами честн погребли. Полно тово говорить плачевнова дла.