Житие протопопа Аввакума, им самим написанное

А Пашков меня же хотлъ бить: «Ты-де надъ собою длаешь на смхъ». И я-су, в кустъ зашедъ, ко Богородице припалъ: «Владычице моя, Пресвятая Богородице, уйми дурака тово, и так спина болитъ!» Так Богородица-свтъ и уняла – стал по мн тужить.

Доехали до Иръгеня-озера¹⁰⁵. Волокъ тутъ, стали волочитца. А у меня работников отнялъ; инымъ нанятца не велитъ. А дти были маленьки: таскать н с кмъ, одинъ бедной протопоп. Здлал нарту и зиму всю за волок бродилъ. У людей и собаки в подпряшках, а у меня не было одинова, лишо двухъ сынов, – маленьки еще были Иванъ и Прокопей, тащили со мною, что кобельки, за волок нарту. Волокъ – веръстъ со сто; насилу, бдные, и перебрели. А протопопица муку и младенца за плечами на себ тащила. А дочь Огрофена брела-брела да на нарту и взвалилась, и братья ея со мною помаленку тащили. И смх и горе, как помянутся дние оны: робята-т изнемогутъ и на снгъ повалятся, а мать по кусочку пряничка имъ дастъ, и он, сьедши, опять лямку потянутъ.

И кое-какъ перебилися волок да подъ сосною и жить стали, что Авраамъ у дуба Мамъврийска¹⁰⁶. Не пустил нас и в заску Пашковъ сперва, дондже натшился; и мы недлю-другую меръзли подъ сосною с робяты, одны кром людей на бору; и потом в заску пустилъ и указал мн мсто. Такъ мы с робяты огородились, балаганецъ здлавъ, огонь курили. И как до воды домаялись весною, на плотах поплыли на низ по Ингод-реке; от Тобольска четвертое лто.

Лсъ гнали городовой и хоромной, есть стало нчева, люди стали мереть з голоду и от водяныя бродни. Река песчаная, засыпная, плоты тяжелые, приставы немилостивые, палки большие, батоги суковатые, кнуты острые, пытки жестокие, огонь да встряска. Люди голодные, лишо станут бить, ано и умретъ, и без битья насилу человкъ дышитъ. С весны по одному мешку солоду дано на десеть человкъ на все лто, да-петь работай, никуды на промыслъ не ходи. И веръбы, бдной, в кашу ущипать збродит – и за то палъкою по лбу: «Не ходи, мужикъ, умри на работ». Шесть сотъ человкъ было, всхъ так-то перестроилъ. Охъ, времени тому, не знаю, какъ умъ у него изступил!

Однарятка московская жены моея не згнила, по-рускому Рублевъ в полтретьятцеть, а по тамошнему и больши. Дал нам четыр мешка ржи за нея, и мы с травою перебивались. На Нерче-реке вс люди з голоду померли, осталось небольшое мсто. По степямъ скитаяся и по лсу, траву и корение копали, а мы с ними же, а зимою сосну. Иное кобылятины Богъ дастъ, а иное от волковъ пораженных зверей кости находили и, что у волка осталось, то мы глодали; а иные и самыхъ озяблых волковъ и лисиц ели.

Два у меня сына в тхъ умерли нуждах¹⁰⁷. Невелики были, да однако дтки. Пускай их, негд ся днутъ. А с прочими, скитающеся наги и боси по горам и по острому камению, травою и корением перебивались. И сам я, гршной, причастенъ мясам кобыльим и мертвечьим по нужде. Но помогала нам по Христ боляроня, воеводъская сноха Евдокя Кириловна¹⁰⁸, да жена ево, Афонасьева, Фекла Симеоновна¹⁰⁹. Он нам от смерти, Христа ради, отраду давали тайно, чтоб онъ не свдал. Иногда пришлют кусокъ мясца, иногда колобок, иногда мучки и овсеца, колько сойдется – четверть пудика и гривенку-другую¹¹⁰, а иногда и полпудика, и пудик передастъ, накопя, а иногда у куровъ корму нагребетъ¹¹¹. И тое великие нужды было годовъ с шесть и болыпи. А во иные годы Богъ отрадил.

А онъ Афонасей, навтуя, мн безпрестанно смерти ищет. В той же нужд прислал ко мн дв вдовы, – снныя любимыя ево были, Мария да Софья, одержимы духом нечистымъ. Ворожа и колъдуя много над ними, и видит, яко ничтоже успвает, но паче молва бывает¹¹², – зло жестоко их бси мучат, кричат и бьются. Призвавъ меня и говоритъ, поклоняся: «Пожалуй, возьми их ты и попекися об них, Бога моля, – послушает тебя Богъ». И я ему отвщал: «Выше, – реку, – государь, мры прошение, но за молитвъ святых отецъ наших вся возможна суть Богу». Взял их, бдных.

Простите, Господа ради! Во искус то на Руси бывало – человка три-четыр бшаных в дому моем бывало приведших, и, за молитвъ святых отецъ, исхождаху от них бси дйством и повелнием Бога живаго и Господа нашего Исуса Христа, Сына Божия, свта. Слезами и водою покроплю и маслом помажу во имя Христово, молебная пвше, – и сила Божия отгоняше от человкъ бсы, и здрави бываху, не по моему достоинству, но по вре приходящих. Древле благодать дйствоваше осломъ при Валаам¹¹³, и при Улияне-муче-нике – рысью, и при Сисиинии – оленем¹¹⁴: говорили человческим гласом. Богъ идже хощетъ, побждается естества чин¹¹⁵. Чти житие Феодора Едесскаго, там обрящеши – и блудница мертваго воскресила¹¹⁶. В Кормчей писано: «Не всхъ Духъ Святый рукополагает, но всми дйствует, кром еретика»¹¹⁷.

Таже привели ко мн бабъ бшаныхъ. Я, по обычаю, сам постился и имъ не давал есть. Молебъствовал и маслом мазалъ и, какъ знаю, дйствовал. И бабы о Христ целоумны стали. Христос избавил их, бдных, от бсовъ. Я их исповдалъ и причастилъ; живутъ у меня и молятся Богу, любятъ меня и домой не идутъ.