Живая защита

Рядышком наконец-то Соловов, заместитель начальника дороги по движению. Недолюбливал его Дементьев. Уж больно скоро сделал карьеру. А за какие заслуги? Был рядовым солдатом, простым заместителем начальника службы движения. Бегал по коридорам управления с графиком, с суточными отчетами. И вдруг — в заместители начальника дороги… Сколько раз ни заходил к нему, вечно избивал кого-нибудь по телефону или клевал носом над графиком исполненного движения. Даже когда с планом благополучно. Деляга…

Соловов заметил Дементьева. Ни улыбки, ни обычного, пусть даже с фальшивинкой, голоса:

«А-а-а, дорогой Андрей Петрович!..»

Ничего. Только равнодушный кивок головой, вот что значит понижение в должности. Чем провинился перед ним Дементьев? Не думает человек, что и с ним может случиться такое же. Теперь на «ты» разговаривать не придется. Что ж, ладно…

Выдержал Дементьев. Не подошел с протянутой рукой, не попросил рукопожатия. Точно такой же ответный кивок головой, и все. И ровный, немного напряженный шаг. В зал дверь открыта. Пусть еще не прозвенел звонок. Хорошо, что Барумов не отстает, все-таки не один.

В президиум не посадят. Когда это бывало, чтобы снятого с высокой должности вытаскивали в президиум? А глаза этому Соловову намозолить надо. Хотя бы в то время, когда будет вручать знамя. Пусть видит Дементьева! Невольно появятся мысли о нем, запомнит, в управлении расскажет. Все-таки будет напоминанием о Дементьеве…

Андрей Петрович прошел весь зал, остановился у первого ряда, выбрал центральное место и сел.

— Давай рядом, — указал он Барумову.

Что скажет Соловов? Когда приходилось выезжать Дементьеву с таким же поручением, начальник дороги давал подробную установку на дальнейшее. Соловов, конечно, проинструктирован. Интересно, что творится в управлении, какие веяния из министерства? По докладу обычно все видно. Сначала, разумеется, о скоростниках, о чем же кроме. Это сейчас самое новое.

Нет, не услышал от Соловова ничего нового. Цифры, призывы, имена передовиков. Здесь-то, в Кузнищах, лучше, чем в управлении, знали своих передовиков. А он туда же. Референт небось надергал фамилии и — в доклад. Как сдобу в пирог. Теперь жди о скоростниках. Как это важно для увеличения перевозок, то да се, будто в Кузнищах только народились на свет.

И вдруг… Сначала будто оговорился. Ни к селу ни к городу произнес слова «контактная сеть». При чем здесь контактная, когда с обычными осветительными линиями к путейским зданиям на перегонах едва управились? Опять повторил. На этот раз со словом «строительство».

Дементьев насторожился. Все яснее выплывало, куда клонит Соловов. Вот это ново! Об этом при Дементьеве только поговаривали, теперь уже решенное. Значит, переход на электрическую тягу. Электровозы. Переустройство депо. Замена верхнего строения пути, новые линии связи, расширение станций… Какой объем работ! Какие сложности! Фактически дорога полностью обновится. И все это без прекращения перевозок, даже наоборот, при постоянном увеличении работы.

Главным заправилой в управлении будет заместитель начальника дороги по строительству. Был бы Дементьев. Но теперь? Сдавило сердце Андрея Петровича. Неужели все пройдет мимо? Неужели его не вспомнят?

Соловов должен знать, какие толки идут в верхах. Если бы по-человечески, не говоря уж — по-дружески, отозвал бы в сторонку и, — пожалуйста, Андрей Петрович, такие-то дела. Но, судя по встрече в фойе, лучше не ждать этого. А вообще надо поглядеть, что дальше будет. Собрания официальным докладом представителя управления дороги не кончаются.

Дементьев знал, что на его место в управлении пока никого не назначили. Но долго так не протянется. Как дело вплотную подойдет к электрификации тяги — потребуется ответственный человек. Но как напомнить о себе? Чтоб заговорили, увидели, поняли: рано списывать в обоз такого опытного, энергичного человека!

Собрание приближалось к концу. Проголосовали за обращение актива ко всем работникам отделения. Грянул оркестр. Знамя торжественно унесли со сцены.

— А почему скоростников проглотили? — спросил Барумов.

— Не проглотили, а умолчали. На свете не только скоростники. Другие дела тоже надо обсудить, на одном собрании все не охватишь.

— А все же о скоростниках не заикнулись…

— Считай, тебе повезло! Легко отделался.

Дементьев весь был там, на сцене, где президиум собрания. Соловов улыбнулся кому-то, любуясь собою, пошел со сцены. Вразвалочку, вразвалочку — и уже у зеленой бархатной боковины занавеса. Ушел! Не оглянулся… Ах выскочка, зазнайка! Когда-то при встрече чуть не за километр протягивал руку…

— Идем! — сердито приказал Дементьев.

«Чего злится человек?» — недоумевал Барумов.

Фойе гудело мужскими голосами. Из распахнутых буфетов люди выходили оживленные, разрумяненные, с дымчатыми от выпивки глазами. Скоро начнется концерт. Поэтому многие перекусывали на ходу. Но были и такие, что обосновывались фундаментально и надолго. Сдвигали столы, стаскивали стулья, расставляли розетки с горчицей и солью.

Дементьев затащил Барумова за стол в углу. Сам прошел к буфету.