Живая защита

В больнице, на третьем этаже терапевтического отделения она подошла к окну. Так и есть, стоит, будто караулит сквер. Помахала рукой, он заметил и только тогда пошел.

И вновь потянуло к пожелтевшей карточке. Достала, взглянула. Хоть ревом реви — так стало больно и обидно. Настоящая дура! Почувствовала себя жертвой чего-то беспощадного и нелепого в жизни, что творится без ее участия, но вклинивается в ее судьбу. Павел, конечно, будет считать себя правым. Ему надо обвинять Тузенкова, а тому — кивать на Павла: они враги.

Неспроста Тузенков принес старую фотокарточку. От событий многолетней давности, видимо, что-то осталось до наших дней. Что-то осталось…

Утром, перед концом дежурства, увидев главного врача, попросила отгул: работала в выходные дни, подменяла заболевших сестер, так что накопилось.

В тот же день Лена уехала из Кузнищ. Поезд разрезал степь, залитую снежным блеском. Пассажиров было мало. По вагону проходил высокий блондин в синем тренировочном костюме. Он остановился, осмотрел Елену с головы до ног.

— Скучаете?

Елена отвернулась к окну.

— В ресторане обстряпаем перекус иль тут заякорим? Что пьем? Королевы обязаны повелевать.

— Идите мимо, — с тихой неприязнью ответила она.

— Почему так круто? — с фальшивой озабоченностью спросил блондин. — Мы больны? Не с той ножки встали? С какой встали? С той или этой? — Он наклонился и скользко погладил сначала носок левого сапожка, потом правого.

Елена поджала ноги под сиденье.

— Слушайте, культурный наглец. Проводника позову!

— О-о, принцесса…

Для красивого завершения игры посидел напротив Лены. Выразительно подняв брови, прищелкнул языком.

— Э-эх, высокая материя! А сущность у всех одна и та же.

И ушел. Возвращаясь из вагона-ресторана с бутылками в руках, на Лену даже не взглянул. Наверное, забыл, где она сидит, а может быть, вообще забыл о ее существовании.

Приехала в третьем часу ночи. По залу ожидания незнакомого вокзала сонно бродила пожилая женщина с огромной от накрученных пуховых платков головой. Торговка. Ждет выгодного поезда.

На желтых деревянных диванах с высокими спинками дремала стайка девочек. У квадратного аптечного киоска стояла длинная корзина, в ней деловито похрюкивал поросенок, привыкший к вокзальному гулу. Ресторан был закрыт, но у его двери несколько мужчин терпеливо чего-то ждали.

Сколько раз Павел уезжал отсюда, сколько раз возвращался… От того, что старый вокзал принадлежал юности Павла, все было для Елены значительным. Вот перрон под наклонной крышей. Тонкие столбы чугунного литья держали ее изящно и легко. Старомодные столбы, старомодная крыша. Так сейчас не строят. Но Лене нравилось. Ей даже казалось, что старое здание из красного кирпича — ее вокзал, что она давным-давно видела его, бывала в нем, но забыла.

Такое же ощущение испытывала она, когда по просторной степной дороге с блестящими раскатами от саней шла к селу. От Павла она не слышала, что из города протянулось асфальтированное шоссе и на автобусе за полчаса могла бы добраться до Петровского. Лишь знала, что идти далеко. Никогда еще не приходилось чувствовать уединения среди степного простора и безмолвия. Только думай о самом сокровенном — никто не помешает, только решай самое важное в своей судьбе.

Впереди голубела тонкая цепочка изб, отрезанная от снежного горизонта седой полоской мороза. Над избами голубой тенью возвышались колокольни сельской церкви. К избам, к церкви напрямую бежали столбы, передавая друг другу провисшие от лохматого инея провода. Между столбами извивалась дорога. Как было мирно вокруг, как спокойно! И почему рождаются невзгоды между людьми? Неужели нельзя без волнений и обмана, без подозрений и подлости? Неужели искренность, доверие, уважение друг к другу не могут всем людям составить счастье?

— Торопись, р-родная-я!

Храпение разгоряченной лошади, свист кнута, мужской удалой голос — все прозвучало в одно мгновение. Сани обогнули Лену и высекли стальными полозьями струйку ледяных искр. В санях сидел укутанный тулупом пожилой мужчина с сосульками на длинных усах. Он взглянул на девушку и тотчас натянул вожжи.

— Видать, по пути! Садись! У-ух, р-одная-я!..

Лена поспешила. Кинув сумочку, она встала на колени и долго не могла выбрать удобное положение.

— Видать, не часто на санях, — засмеялся мужчина. — У нас бабы знаешь как на лошадях на базар ездят? Спиной к лошади. Вот та-ак. Ноги вытяни. Да не наружу, а засунь их в сено, теплей будет. Не бойсь, наше сено степное, чистеющее! Поехали, р-родная-я!..

Гнедая, с длинной гривой лошадь бойко застучала подковами по заледенелой дороге.

— В Петровское? — крикнул возница, не поворачиваясь.

— Да, в больницу!

— Хорошая больница-то?

— Не знаю, в первый раз еду.

— И я в первый. Говорят, в Петровском колхозе телочку купить можно. Продают кому хошь.

— Не слышала.

— Откуда же, коли в первый раз?