Живи, Алонзо

– (Jacopo Firenze) Якопо Фиренце. Рад знакомству, – улыбаясь, сказал мужчина и спросил, – это была граната?

– Артиллерия.

– У меня пулевое ранение, – при этом он поднял майку и показал Алонзо свою рану в области живота.

– Вам тоже повезло.

– Sie. Хотя я не особо за себя волнуюсь, больше переживаю за сына. (Gemino) Джемино примерно твоего возраста.

– Переживаете, потому что он остался один на поле боя, без вас?

– Потому что несколько недель назад его отправили на запад. Австрийцы начали наступать с Трентино. Надеюсь, с ним всё хорошо. Проклятая война.

– Согласен, мне тоже всё надоело, хочу домой.

– Многие хотят, – опять тихим голосом сказал Якопо.

В этот момент вдоль прохода между койками показалась медсестра. Она говорила с солдатом, затем подошла к одной из коек и дала несколько пилюль полностью перевязанному парню, половина лица которого была словно обгоревшей. Увидев, что Алонзо очнулся, она подошла и к нему.

– Buongiorno, как самочувствие?

– Buongiorno. Голова болит и рука… И нога.

– Пройдёт. Главное, что живой.

– Я ему то же самое говорю, – сказал Якопо.

– Можно воды?

Девушка отвязала флягу от края койки и дала Алонзо попить.

– Grazie.

– Prego… Твоя фамилия Диджорио?

– Диджиторио… Алонзо. А тебя как зовут?

– Medea (Медея).

– Красивое имя.

– Grazie. Что ж, Алонзо, поправляйся. Если голова будет сильно болеть, говори, дам анальгетик.

– Bene.

Девушка улыбнулась и ушла.

– Норетта так же красива, как и Медея? – спросил Якопо.

– Для меня Норетта красивее и необыкновеннее всех на свете… Но, спорить не буду, эта девушка тоже красива.

– Что же в ней такого необыкновенного?

– Она не похожа на всех остальных. Она красива во всём – в голосе, в походке, душой… Не знаю, как это ещё объяснить. Я чувствую, что рядом с ней мне хорошо, что рядом с ней я счастлив.

– А ей? Хорошо рядом с тобой?

– Sie. Она сказала, что я ей нравлюсь, когда провожала меня.

– Провожала откуда? Откуда ты, Алонзо?

– Из Неаполя… А вы откуда?

– Я из Ареццо.

– М-м-м…

– Дай Бог, ты вернёшься в Неаполь, женишься и будешь счастлив.

– Надеюсь на это… Слышал, некоторые не дожидались конца войны и просто сбегали.

– У нас дезертировали двое. Их поймали, расстреляли… Я понимаю стрелять в противника, но в своих…

– Я и в противников не могу стрелять.

– Целишься в воздух? – шёпотом спросил Якопо.

– Постоянно. Хотя, однажды, мне показалось, что я попал в одного австрийца… Сам не знаю. Продолжаю верить и говорить себе, что это не так.

– За убийство одного человека в мирное время судят, а за массовое на войне – медали дают…

На этой фразе разговор прекратился. Парень начал засыпать, он был ещё очень слаб. Среди ночи раздался крик. Солдат, лежавший по другую сторону, чуть левее, громко кричал. Затем упал, залез под койку, начал дёргаться, шипеть и произносить что-то невнятное. Алонзо слышал всё в темноте, но не мог даже приподняться. Ему было очень плохо и холодно. Пришли люди и стали успокаивать кричащего. Единственное слово, которое было внятно произнесено из уст того солдата – “Mamma”. Вскоре крики затихли. Алонзо, услышав голос медсестры, шёпотом стал звать её:

– Медея, Медея…

– Che cosa?

– Мне плохо.

Девушка подошла к парню и приложила руку к лицу.

– У тебя лихорадка, всего трясёт. Сейчас приду.

Она ушла и вернулась спустя несколько минут. Принесла пилюлю и воду. Парень выпил лекарство.

– Скоро станет легче, отдыхай, – с этой фразой она дотронулась до правой руки Алонзо и собралась уходить. Он сжал её ладонь и прошептал:

– Пожалуйста, останься…

– Bene, – ответила она и присела на край, продолжая держать его за руку.

Затем отпустила. Достала кусок ткани и вытерла парню лоб. Вновь взяла его за руку, а другую руку положила ему на голову и стала медленно гладить. Алонзо чувствовал, как её ладонь касалась то лба, то повязки на голове. Стало легче.

– Grazie…

На следующее утро самочувствие Алонзо было уже лучше. Пообщавшись с Якопо, парень поднялся и вышел из лазарета справить нужду. Возле входа сидели солдаты – они курили и разговаривали. Краем уха Алонзо услышал, как один из солдат сказал:

– Вот бы в Красном Кресте все медсёстры были такими же красивыми как Медея. Многие бы желали получить травму.

– Многие получают не травмы, а становятся калеками, – ответил другой.

Алонзо, хромая, пошёл дальше и думал про себя: “Вот бы Норетта тоже была тут медсестрой и мы встретились. Я был бы не против отдать за это руку по локоть… Нет, рука это через чур. Ещё один палец… Да”. Справив нужду, парень медленно пошёл обратно. На входе в лазарет он встретил Медею.

– Buongiorno, Alonzo. Тебе уже лучше?

– Buongiorno, Medea, sie. Спасибо, что осталась со мной вчера, мне было очень плохо.

– Не за что, ты быстро уснул. Много не ходи, организм ещё слаб, из-за этого и лихорадка была.

– Capito.

Во время недолгого молчания Алонзо показалось, что Медея взглянула на него так, как смотрела Норетта. В тот же момент, её позвали на помощь. Полевой госпиталь состоял из нескольких больших палаток, вмещающих немалое количество солдат, поэтому работы для медсестёр было много.

– Ещё увидимся, – улыбнувшись, сказала Медея.

– Sie, – ответил он и пошёл ложиться.