Как же я ошибался! Первый же мой вопрос, который казался мне абсолютно логичным и закономерным, вызвал совершенно неожиданную реакцию. Я спросил у отца Вячеслава что такое "Бог"? Я считал и продолжаю считать, что если мы верим, то нужно знать в кого и во что. Иначе, как можно вообще говорить о какой-то вере? Славик начал объяснять мне, что сам мой вопрос оказывается и не мой вовсе, он – от Лукавого! Человек верующий не должен задавать таких вопросов. Любые подобные вопросы как раз и возникают от сомнения, которое и есть неверие. И привел в качестве доказательства длинную и достаточно туманную цитату из какого-то святого, жившего двести лет назад (может быть в этом же доме) и изучавшего данную проблему. Затем он добавил от себя, что любые попытки каким-то образом определить Бога – сами по себе греховны. И доказал это еще одной цитатой из специально принесенной для этого книги. Мы ведь беседовали на кухне, и Славику то и дело приходилось бегать в комнату за доказательствами собственных слов. В конце концов, такое неравенство мне надоело. Я ведь говорил своими словами, а за Славиком, кроме духовной семинарии, которую он окончил, решив принять сан, в буквальном смысле стояли (на книжных полках) многочисленные православные богословы и святые подвижники. Я предложил Славе "честный" разговор. Только свои мысли и свои же слова. И никаких цитат. В том числе из Святого Писания. Славик обомлел. Едва только он начинал что-то говорить, как тут же сбивался на подходящую к этому случаю дежурную цитату. Наверное, впервые в жизни он понял, что оказывается, его собственных мыслей у него просто нет, и никогда не было! Затем он сказал, что наступило время для ночной молитвы и ему нужно остаться одному на некоторое время. Я тем временем отправился покурить на свежий воздух и прогуляться окрестными дворами. Сказать, что я был несколько разочарован, значит не сказать ничего. Я очень надеялся на эту встречу и хотел многое для себя прояснить. Хотя кое-что уже становилось понятным.
Возвратившись где-то через час, я – с бодрящей прогулки, а отец Вячеслав – с ночных бдений, он не в бровь, а в глаз заявил, что я – заблудшая овца, а Господь, к величайшему сожалению, не сподобил его научить меня и не наделил нужными словами, чтобы вернуть меня в стадо. Мне бы и успокоиться на этом. Но тогда я искренне возмутился такой постановке вопроса и ответил, что Славик сам овца, и кто из нас более "заблудшая" еще неизвестно! И ни в какое стадо я возвращаться не стремлюсь. Во всяком случае, на данном этапе.
Сейчас, по прошествии многих лет, я понимаю, что не следовало мне говорить с этим действительно достойным человеком именно таким образом. Ведь совсем не важно, что и как говорит человек. Важно, как он живет. А жизнь отца Вячеслава может быть настоящим образцом истинного служения Богу и людям. Если бы хотя бы часть "святых отцов" жила именно так, наша церковь действительно была бы настоящим духовным пастырем для своего народа.
В разное время жизнь еще несколько раз сталкивала меня с этим удивительным человеком. После многих лет службы в восстановленном им сельском храме, он, наконец, получил назначение в городе. В храме на центральном городском кладбище. Отец Вячеслав был действительно счастлив, хотя он сильно переживал о судьбе своей бывшей паствы. Теперь у него появилась возможность жить вместе с женой и тремя детьми. Ранее просто не было условий для их совместного проживания, и вся его семья оставалась в городе. Но и эта радость продолжалась недолго. Дело в том, что в свободное от службы время отец Вячеслав начал посещать онкологическое отделение для неизлечимых больных. Многих из них он наставлял и исповедовал, провожая в последний путь. Кроме того, еще одним "хобби" батюшки стало посещение заключенных, которых он тоже называл смертельно больными, только духовно, и всеми силами пытался им помочь. Понятно, что и для первых, и для вторых он стал практически родным человеком и настоящим духовником.
Однако такая бурная деятельность нового настоятеля вызвала негодование остальных священников. Ведь в отличие от них, отец Вячеслав никогда не брал денег за свои услуги и не мздоимствовал каким-либо иным образом. Он занимался богоугодными делами исключительно по зову сердца и велению души. Недовольные тем, что отец Вячеслав "начал работать" на чужой территории, оскорбленные таким неуважением к себе и церковным правилам священники, пожаловались архиепископу. Я сам был свидетелем, как после очередной "тюремной службы" владыка лично звонил отцу Вячеславу, и, не стесняясь в выражениях, объяснял ему его место в этой жизни, говоря буквально следующее: "Кто тебя благословлял туда ездить, твою мать! Славы ищешь? Имей в виду, не остепенишься – сам там окажешься!"