Живой

Ощущение ее теплого дыхания на моем лице заставило меня задуматься, заботило бы ее то, что она вся будет в креме для бритья, когда я, наконец, сорвал бы с ее губ поцелуй. Я был уверен, что на вкус они будут как сахар, и все бы отдал, чтобы взглянуть на них хоть разок.

Я кивнул головой, будучи не в том состоянии, чтобы разговаривать, и почувствовал, как она наклонилась ближе. Я представил себе, как расстояние между ее бровями превратилось в морщинку от сосредоточенности, а нижнюю губу она прикусила. Первое движение бритвой было медленным и спокойным, и пальцы моих рук, лежащих на коленях, начали дрожать.

Приезд моего командира на обед больше не был проблемой. А вот неполная эрекция, которую прямо сейчас я не мог скрыть, была.

Грэйс придвинулась ближе, переместив свое тело так, что она могла гораздо легче достать до моего лица. Она оказалась практически между моих ног, неожиданно касаясь моей травмированной ноги каждый раз, когда она промывала бритву.

— Расслабься, Меррик. Я тебя не порезала. Пока, — тихо засмеялась она.

Я вдыхал ее сладкий аромат, голова кружилась от возбуждения. Она понятия не имела, что делала со мной. Все те месяцы, когда я брился при помощи маленького зеркальца, приделанное к стене в моем шкафчике, жутко раздражало. Я ни хрена не мог видеть в той штуке. Теперь я в прямом смысле слова ни хрена не мог видеть, а она была передо мной и пахла своим особым запахом, была такой же нежной, какой всегда была, и все те воспоминания не казались такими ужасными.

Потому что теперь я испытывал что-то гораздо более мучительное.

Она поместила бритву под мой нос и умело сбрила грубые волосы над губой. Что бы она сделала, если бы я просто наклонился и завладел ее ртом? Я бы полностью промахнулся и не поймал ее губы или она пошла бы мне навстречу?

Она осторожно повернула мое лицо и начала брить с другой стороны. Я не думал, что то, что она бреет мне лицо, будет настолько интимным. На самом деле, я намеревался чертовски злиться, поскольку думал, что она не знала по-настоящему, что делала. У меня был выбор: я мог попросить маму, но я не хотел, чтобы она оставляла Митча.

— Почти закончила. Тебе также нужно подстричься, — ее голос был хриплым и сексуальным, и мне пришлось сдержать стон, когда от него у меня заструилась кровь к паху. — Я могу уложить их тебе так, чтобы они не свисали тебе на лицо, но я не очень хорошо умею стричь волосы.

— Звучит неплохо, — ответил я. Боже, если бы она не закончила так быстро, я бы сделал что-нибудь глупое.

Она подняла мой подбородок и осторожно побрила мне шею. Когда ее пальцы гладили мою кожу, чтобы проверить, не пропустила ли она какие-нибудь участки, я сглотнул комок в горле и совершенно проиграл битву.

Своей травмированной и оцепеневшей рукой я нашел ее запястье, медленно отодвинул бритву от моей кожи. От ее судорожного вздоха полувозбуждение превратилось в мучительно тяжелое желание. Кожа ее запястья была как шелк под моими пальцами, крошечные кости были такими хрупкими. Меня беспокоило то, что если бы я был слишком настойчивым, я бы сделал ей больно одним лишь прикосновением.

— Меррик? — выдохнула она, ее приятное дыхание ласкало мне подбородок.

— Грэйс...

Я чувствовал ее бешено скачущий пульс под моими пальцами и притянул ее ближе, пока не почувствовал жар ее лица, находящегося так близко от моего. Я поднял другую руку к ее талии и осторожно провел по ней вверх, пока не схватил ее за затылок. Она не боролась и не возражала, и я надеялся, что ее ускоренное дыхание расскажет мне, что она чувствовала то же сильное притяжение, что и я.

Мое пересохшее горло, наконец, нашло силы, чтобы говорить, хотя это был просто шепот.

— Я бы все отдал, чтобы прямо сейчас увидеть тебя, — я притянул ее лицо ближе, кончик ее носа прикасался к моему. Звук упавшей на пол бритвы ненадолго отложился у меня в голове. — Я хочу...

— Меррик? Мы здесь, сын.

Грэйс вздрогнула от звука голоса моей матери, быстро взяла себя в руки и с трудом освободила от хватки свою шею. Внезапное осознание того, что я почти сделал, было как удар под дых. Я хотел ее больше, чем хотел в очередной раз сделать вдох, но чего хотела она?

Грэйс все еще стояла передо мной, но никто из нас не говорил.

— Меррик? Грэйс? Где вы?

Напряжение в ванной было удушающим. Я не чувствовал ударов сердца. От этого у меня голова шла кругом. Если бы я мог просто протянуть руку и найти ее, прикоснуться к ней, возможно, я смог бы объясниться. Если бы я смог объясниться... что тогда?

Грэйс сделала глубокий вдох и обошла вокруг меня, подняв бритву и положив ее на раковину.

— Пусть закончит твоя мама, — запинаясь, сказала она.

Я кивнул, отказываясь повернуться на ее голос. Это был запоминающийся момент для меня; впервые я был по-настоящему благодарен своей слепоте. Я не хотел видеть неприятие на ее лице.

— Удачи сегодня вечером, — прошептала она. Затем ее шаги удалились, и мне захотелось по чему-нибудь ударить.