Живой

Я слышал, как она и мама разговаривали друг с другом, затем звук открывающейся и закрывающейся входной двери. Несколько минут спустя мама вошла, и мое сердце дико застучало. Неужели я и правда все испортил? Вернется ли Грэйс, или я прогнал ее, что я пытался сделать в тот первый день?

— Что ты сделал? — спросила мама, в ее голосе слышалось беспокойство. Она волновалась за меня или за Грэйс?

Я закрыл глаза и покачал головой.

— Ничего. А что?

— Грэйс выглядела так, будто вот-вот расплачется. Ты ей что-нибудь сказал? Я думала, она тебе нравится.

Я повернул коляску к душу, прочь от ощущения любопытных глаз матери.

— Так и есть. В этом-то и проблема.

Должно быть, она поняла, потому что не стала давить на меня. Я открыл дверь душевой и вытащил себя из коляски. Она ударилась о кафельный край душа и начала катиться назад. Я был бы счастлив скоро избавиться от этой чертовой штуки. Но тогда на смену придут костыли, что почти так же плохо.

— Тебе нужна моя помощь?

— Нет, мам. Я справлюсь, — ответил я немного резко. Я сжался и посоветовал себе перестать быть таким придурком. — Спасибо за предложение.

Я сам сел на душевой стул, закрыв дверь. Я начал стягивать с себя трусы, ворча, когда заболела нога. Мама все еще была в ванной и, должно быть, это было просто пыткой для нее — наблюдать за моими попытками. Как только моя нога была устроена на другом стуле, я сделал глубокий вдох и попытался не думать о Грэйс.

— С чисто побритым лицом ты хорошо выглядишь, Меррик. Грэйс проделала удивительную работу.

Я резко опустил голову и вздохнул, потому что это было бессмысленно. Я провел рукой по лицу, ощущая гладкую кожу под пальцами.

— Да, это точно.

Звук закрывающейся двери ванной был единственным знаком того, что мама вышла из ванной. Я выбросил трусы из душа и снова закрыл дверь.

Скоро должен был приехать капитан Боуман. Мне нужно было взять себя в руки.

Я надеялся, что Грэйс будет поблизости, но теперь это казалось маловероятным. Она помогала мне преодолеть все предыдущие барьеры, но, возможно, я должен был сделать это сам. Независимо от того, был я готов или нет.

***

Звук громкого голоса капитана Боумана вызвал у меня приступ головокружения. То, что я глубоко дышал, с тех пор как его машина въехала на подъездную дорожку, совсем не помогало. Я надеялся, что смогу воспользоваться моментом и прийти в себя, как только буду готов, но даже при помощи другой руки, ощущая гораздо меньше боли, мне понадобилась бы вечность, чтобы закончить одеваться.

Не помогало и то, что я перестал прислушиваться к Грэйс каждые несколько секунд.

Я уронил голову на руки, запустив пальцы в волосы в сотый раз. Я никогда не замечал, насколько мягкими были волосы на ощупь, никогда даже не думал об этом, пока не потерял способность видеть. Даже моя больная рука могла чувствовать их текстуру и длину.

Грэйс была права, мне нужно было подстричь их в ближайшее время.

Я насторожился, когда услышал шаги с правой стороны, где была комната Грэйс. Вдруг головокружение прошло, и вся кровь отхлынула от головы. Я до сих пор мог чувствовать ее дыхание на моих губах и знал, что если бы я мог вернуть тот момент в ванной, я делал бы то же самое снова и снова. Только я бы не колебался.

— Ты выглядишь очень красивым, Меррик.

Воздух из моих легких вышел с облегчением, и глаза закрылись. По крайней мере, она со мной разговаривала. По крайней мере, она все еще держала окно открытым. Я не знал, что делал бы, если бы вместо лета была зима.

— Спасибо, Грэйс.

— Ты не собираешься отказываться, так ведь? Потому что я не думаю, что это сильно впечатлит твоего командира.

Я тихо засмеялся и снова взъерошил волосы. Когда я открыл глаза, смех прекратился. Спустя столько времени я все еще ожидал увидеть что-нибудь, когда я их открою. Разочарование всегда было таким сильным.

— Ты заглянешь? — спросил я, облизнув сухие губы и молясь Господу, чтобы она сказала «да».

— На ужин? С парнем, от одной мысли о котором ты выглядишь так, будто готов убежать на сломанной ноге? Ммм, надо подумать.

Я услышал в ее голосе улыбку, и было бы здорово пошутить по этому поводу. Грэйс была экспертом по сарказму, но она никогда не была грубой.

— Он не кусается, честное слово.

От ее смеха у меня по спине побежала дрожь.

— Уверена, что нет, но я все еще не понимаю, зачем я тебе там? Ты сильный парень. Ты справишься с этим, Меррик.

Если бы она только знала. Я больше не был сильным. На самом деле, большую часть времени я чувствовал себя беспомощным ребенком. Я чувствовал страх каждое утро, когда просыпался, и каждый вечер, когда засыпал. Но с ней я чувствовал себя самим собой. Чувствовал, что мог продолжать жить своей жизнью и с нетерпением ждать будущего. Затем она каждый вечер уходила домой, и напоминание, что, вероятнее всего, ее не будет в том будущем, преследовало меня.

— Неважно, у меня на сегодняшний вечер планы, — добавила она, и у меня все внутри сжалось.

— О, какие планы? — я покачал головой. Мне не следовало спрашивать, но я ничего не мог с собой поделать. Если у нее и есть парень, это не моего ума дело.