Живой Пушкин. Повседневная жизнь великого поэта

Кольцо с резным сердоликом после многих земных странствий ныне обрело покой в квартире первого своего владельца – Александра Сергеевича. В доме на набережной Мойки – доме князей Волконских.

«Чистый изумруд»

После смерти мужа его любимый перстень с изумрудом Наталия Николаевна подарила доктору Далю, не отходившему в скорбные январские дни от постели смертельно раненного поэта.

«Мне достался от вдовы Пушкина дорогой подарок, – подтверждал славный доктор и не менее славный литератор, – перстень его с изумрудом, который он всегда носил последнее время и называл – не знаю почему – “талисманом”».

Может, потому, что драгоценный изумруд ещё и подлинно мифический камень – символ мудрости и надежды; в Древней Греции его называли «камнем сияния»; считалось также, что изумруд способен открывать истину, наделяет своего владельца даром предвиденья – и Пушкину о том было ведомо. Изумруд для поэта был счастливым камнем и по дню рождения: считалось, по символике камней, что он покровительствует людям науки и искусства.

Мои алмазы, изумруды…

В апреле того несчастного года Даль писал князю Владимиру Одоевскому о дорогом подарке: «Перстень Пушкина… для меня теперь настоящий талисман. Вам я это могу сказать. Вы меня поймёте. Как гляну на него, так и пробежит по мне искорка с ног до головы и хочется приняться за что-нибудь порядочное».

После кончины Владимира Даля, последовавшей в 1872-м, перстень с крупным изумрудом квадратной формы достался его дочери Ольге. Ольга Владимировна, в замужестве Демидова, и предоставила его для показа на юбилейной Пушкинской выставке 1880 года. Позднее она сочла нужным передать драгоценную реликвию великому князю Константину Константиновичу.

Блистательный поэт, известный в литературных кругах своим скромным псевдонимом «К.Р.», он был страстным поклонником Пушкина. Именно великому князю Константину Константиновичу пришлось принять на себя все заботы и хлопоты по устроению в России пушкинских торжеств – столетия со дня рождения русского гения.

В мае 1899-го великий князь открыл заседание вверенной ему Императорской академии наук, посвящённое юбилею поэта, огласив приветственную телеграмму государя Николая II.

Константин Константинович возглавил юбилейный комитет и стал одним из первых, кто ратовал о создании Пушкинского Дома.

Но пусть не тем, что знатного я рода,
Что царская во мне струится кровь,
Родного православного народа
Я заслужу доверье и любовь…

Великий князь одержал победу в поэтическом турнире – закрытом конкурсе на лучшее стихотворение, посвящённое памяти русского гения. Имена участников конкурса держались в строжайшей тайне и до решения жюри никому не открывались. Так что победа князя-трубадура, как в рыцарском поединке, была честной и безупречной. А наградой К.Р. стала кантата, положенная на музыку Глазуновым и прозвучавшая на торжестве в Академии наук в день столетия Пушкина!

В июне того же юбилейного года князь-поэт не без гордости записал в дневник: «Государь очень хвалил мне мои новые стихи, говоря, что вряд ли Пушкин написал бы лучше». Многие годы Константин Константинович считал достойным для себя занятием рецензирование произведений, представленных на Пушкинскую премию. И делал это со свойственным ему литературным аристократизмом.

Все дети великого князя разделяли увлечение отца пушкинской поэзией, преклоняясь перед памятью русского гения. И особенно – сын Олег Константинович, первый августейший князь-пушкинист.

С началом Первой мировой на долю титулованного поэта выпало немало испытаний. Самое горькое из них – героическую смерть любимца Олега – он так и не смог пережить…

Константин Константинович скончался в июне 1915 года. И стал последним из великих князей императорской России, кто был похоронен в усыпальнице Петропавловского собора со всеми подобающими почестями.

Страницы дневника великого князя сберегли исповедь его души: «Как бы мне хотелось быть гениальным поэтом! Но я… никогда не буду гением, как Пушкин, Лермонтов, ни даже гениальным талантом, как А. Толстой. Буду разве навек талантливым, и только!»

Незабытыми остались не только стихи, но и одно деяние великого князя: по завещанию Константина Константиновича из его личного собрания в Пушкинский Дом поступил золотой перстень с изумрудом. Тот самый, с коим Пушкин пожелал быть запечатлённым на тропининском портрете!

Вот что удивительно: и изумрудный перстень поэта, и его сердоликовое кольцо волею их тогдашних владельцев переданы на вечное хранение в одном и том же 1915-м!

…Некогда юный Пушкин размышлял о судьбе поэта:

Доволен скромною судьбою
И думаю: «К чему певцам
Алмазы, яхонты, топазы…»

Все те драгоценные камни – символы богатства и праздности, совсем иное – перстни-обереги, с сокрытой в них чудесной таинственной силой…