Живой Пушкин. Повседневная жизнь великого поэта

«Незадолго до смерти поэта мой муж заказал сделать два одинаковых золотых колечка с бирюзовыми камешками. Из них одно он подарил Пушкину, другое носил сам, как талисман, предохраняющий от насильственной смерти. Взамен этого поэт обещал прислать мне браслет с бирюзой, который я и получила уже после его смерти при письме Натальи Николаевны, где она объясняла, как беспокоится её муж о том, чтобы этот подарок был вручён мне как можно скорее. Когда Пушкин после роковой дуэли лежал на смертном одре и к нему пришёл его секундант Данзас, то больной попросил его подать ему какую-то небольшую шкатулочку. Из неё он вынул бирюзовое колечко и, передавая его Данзасу, сказал:

– Возьми и носи это кольцо. Мне его подарил наш общий друг Нащокин. Это – талисман от насильственной смерти.

Впоследствии Данзас в большом горе рассказывал мне, что он много лет не расставался с этим кольцом, но один раз в Петербурге, в сильнейший мороз, расплачиваясь с извозчиком на улице, он, снимая перчатку с руки, обронил это кольцо в сугроб. Как ни искал его Данзас совместно с извозчиком и дворниками, найти не мог».

Ранее Вера Александровна рассказывала Бартеневу, что суеверный Пушкин перенёс свой отъезд из Москвы за полночь не столько из-за пролитого на стол прованского масла, что почиталось дурной приметой, но потому, что дожидался, когда привезут заказанное другом кольцо… Она уверяла, что, коли бы муж знал «о предстоящей дуэли Пушкина с Дантесом, он никогда и ни за что бы её не допустил и Россия не лишилась бы так рано своего великого поэта». И приводила веский довод: «Ведь уладил же Павел Воинович ссору его с Соллогубом, предотвратив дуэль, уладил бы и эту историю».

В памяти Владимира Соллогуба, примирившегося вскоре с Пушкиным, сохранилась «словесная дуэль», почти незамеченная, что случилась между поэтом и Дантесом:

«Однажды, на вечере у князя Вяземского, он (Пушкин) вдруг сказал, что Дантес носит перстень с изображением обезьяны. Дантес был тогда легитимистом и носил на руке портрет Генриха V.

– Посмотрите на эти черты, – воскликнул тотчас Дантес, – похожи ли они на господина Пушкина?

Размен невежливостей остался без последствия. Пушкин говорил отрывисто и едко». По словам писателя-графа, ему довелось «быть свидетелем и актёром драмы, окончившейся смертью великого Пушкина».

…Таинственно исчезли многие кольца поэта, но вот бирюзовое золотое колечко Наталии Пушкиной, с выгравированной на внутренней его части датой: «A.P. 6 April. 1832», счастливо уцелело.

Кольцом заветным сопряжён…

Долгие годы кольцо Наталии Николаевны хранил её внук Григорий Пушкин, выпускник Императорского Александровского лицея. Боевой полковник, ветеран Первой мировой, а затем и Гражданской войн. В 1928 году Григорий Александрович передал фамильную реликвию (кольцо поэт подарил своей Наташе в память дня их помолвки) в Пушкинский Дом, где она и пребывала долгие годы перед тем, как вновь очутиться в последней петербургской квартире поэта.

Не каждому дано свершить подобный поступок. Как благодарны все мы, и не одни музейщики, внуку поэта, сберёгшему не только бирюзовое колечко, но и бесценные рукописи «Истории Петра» своего великого деда! «Бескорыстная мысль, что внуки будут уважены за имя, нами им переданное, не есть благороднейшая надежда человеческого сердца?» – вопрошал некогда Александр Сергеевич. И сколь иным, вещим смыслом полнится ныне его восклицание!

Нет известий ни о парном кольце с бирюзой, принадлежавшем Нащокину, ни о бирюзовом браслете, заказанном Пушкиным в подарок Вере Александровне. Слабая надежда: быть может, дорогие вещицы не утрачены, а, переданные детям и внукам замечательной четы, хранятся у далеких потомков? К слову, и ныне здравствующих.

Чудо-домик: история длиной в два века

Vestigia semper adoro[1].

И от недружеского взора

Счастливый домик охрани!

Александр Пушкин

«У Пречистенских ворот»

Пушкин всегда по-детски радовался, что, приехав в Москву и назвав извозчикам лишь имя приятеля, они всегда могли разыскать его и доставить поэта по нужному адресу. А ведь Нащокин не любил засиживаться на одном месте!

Не было у Пушкина друга вернее, чем любезный его сердцу Павел Воинович. «Любит меня один Нащокин», «Нащокин здесь одна моя отрада» – сколько таких признаний поэта можно найти в его письмах к жене.

Да, Войныч, как по-свойски называл своего самого близкого друга Пушкин, любил его искренне, самозабвенно и столько раз выручал поэта из трудных жизненных обстоятельств.

В начале декабря 1831 года Пушкин, приехав из Петербурга в Москву, остановился у своего старинного друга. Жене он сообщает, что не нашёл Нащокина на старой квартире и «насилу отыскал его у Пречистенских ворот в доме Ильинской». И тут же добавляет: «Он всё тот же: очень мил и умён…»