Живой Пушкин. Повседневная жизнь великого поэта

После смерти поэта, ставшей для Нащокина тяжелейшим ударом, – до конца своих дней так и не оправившегося от того потрясения, – он заказал скульптору Ивану Петровичу Витали пушкинский бюст. Мраморный бюст поэта созидался под непосредственным наблюдением Нащокина. «Вы, говорят, имеете прекрасный бюст нашего незабвенного друга, – спрашивал его в мае того злосчастного года князь Вяземский – Если поступили уже в продажу слепки с него, то пришлите сюда их несколько, а в особенности один на моё имя».

В 1840-х Павел Воинович влез в большие долги, почти разорился, и его любимое детище – игрушечный домик был заложен в ломбард. Выкупить оттуда его Нащокин так и не смог.

«Для обозрения публики»

Продавалась реликвия в антикварной лавке Волкова на Волхонке по баснословной цене. И будто бы на предложение Александру II приобрести игрушечный домик для своих августейших детей император ответил, что недостаточно богат для этого!

«Нащокинский домик» был распродан по частям, потом предметы его обстановки долго и многотрудно собирались по всей России – из антикварных магазинов, частных собраний, музеев. Спасению своему домик обязан художнику и антиквару Сергею Галяшкину, в начале ХХ столетия разыскавшему утерянную реликвию то ли на чердаке у старьёвщика, то ли в лавке некоего уездного городка. Заплатив за домик немалые деньги, Сергей Александрович представил его на обозрение публики в конференц-зале Академии наук.

«Петербургская газета» в июне 1910 года спешила оповестить читателей: «В течение недели выставлена для обозрения публики редкая модель московского дома богача Нащокина… Самою любопытною в домике является модель кабинета А.С. Пушкина. У стола стоит фигурка Пушкина. Он как бы декламирует стихи».

Со временем – когда, точно не знает никто – в домике появились и «жильцы»: фигурки именитых гостей (в их числе Гоголь и Щепкин), бывавших в нём. А вот отдельные крохотные предметы обстановки – число их измерялось сотнями! – всё же затерялись. Некоторые, по-видимому, безвозвратно. Другие же неожиданно всплывали в частных коллекциях. Во Франции, в собрании Сержа Лифаря, хранились миниатюрная картина, обеденный столик, фарфоровая чашечка и соусник из нащокинского сервиза.

И даже – блюда, на которых некогда подавались в столовой изысканные яства, вроде мышонка в виде поросёнка. Все они были представлены в Париже в юбилейном 1937-м, на Пушкинской выставке, посвящённой столетию со дня гибели русского гения.

Малоизвестный факт: в Москве 1960-х, в Гранатном переулке, в коммунальной квартире обитало семейство Галяшкиных – мать и дочь, родные художника, спасшего некогда «нащокинский домик» и погибшего в блокадном Ленинграде. Так вот, наследница художника, дружившая с Наталией Мезенцовой, правнучкой поэта, решила подарить приятельнице вазочку из исторического домика. Но строгая матушка ей не позволила…

Барская забава, прихоть обернулась через столетие вещью, не имевшей цены. В начале ХХ столетия делился с читателями своими впечатлениями и журналист Яблоновский: «Чем больше вы всматриваетесь в этот домик, в его обстановку, в его обитателей, тем больше начинаете понимать, что это не игрушка, а волшебство, которое в то время, когда не было ни фотографии, ни кинематографа, остановило мгновение и передало нам частицу прошлого в такой полноте и с таким совершенством, что становится жутко». Волшебство – вот оно, верно найденное слово.

Волшебство и в том, что «домик малый» счастливо уцелел в те незапамятные времена, когда от величественных особняков и вековых дворянских усадеб не оставалось и следа…

Ты счастлив: ты свой домик малый,
Обычай мудрости храня,
От злых забот и лени вялой
Застраховал, как от огня.

В рукописи рукой поэта проставлено: «1830. Москва».

То, что стихотворение это Пушкин посвятил своему другу Нащокину, прежде не вызывало сомнений. Позже появилось утверждение, что пушкинские строки якобы адресованы историку Михаилу Погодину, на новоселье к которому и был приглашён поэт в апреле 1830-го.

Однако вспомним, Пушкин не писал стихов «на заказ», а тем более к домашним торжествам, будь то именины дам или новоселья приятелей. Да и прекрасный каменный особняк, приобретённый Погодиным, малым домиком назвать было нельзя.

Вероятно, весной того же года каркас-футляр домика из красного дерева размером два с половиной метра на два был уже сооружён и поэт благословил поэтическим посланием необычное новоселье. Не исключено, что это дало повод хлебосольному Нащокину пригласить на дружескую пирушку друзей, и конечно же Александра Сергеевича.

Что ж, Павел Воинович надёжно «застраховал» свой домик. Магическое имя поэта стало на века его охранной грамотой.

«Счастливый домик»