Живой роскошный ад

Кролик сел, а я принялся управлять мужчинами, что несли «СаундСкрайбер» из «Студебеккера». Грузчики были столь же бережны с ним, сколь и я – даже ахейские рабы в далёком прошлом не носили позолоченные паланкины своих господ с большей заботой. Однако пот всё равно лил с меня градом – стояла адская жара, а от костра было ещё жарче. Казалось, моя кровь кипела, и вся вода в моём теле стремилась из пор наружу.

Мы установили «СаундСкрайбер», и я вкратце рассказал, как он устроен и как его использовать. Местные, хотя их лица не выражали большого ума, слушали с явным интересом: они радовались, что их развлекают и с ними говорят.

– Что ж, – вновь заговорил Хайнс, – давайте я вам сыграю.

– Обычно мы начинаем со «Стаггера Ли». Эта песня очень…

– Да, сынок, может, и дойдём до «Стаггера Ли», – ответил Хайнс. – Но для начала у меня есть пара отличных песенок для этих добрых людей. Правда, маленьких надо бы увести, – он подмигнул женщине, пришедшей с двумя сыновьями, но без мужчины. Её румянец был виден даже в полумраке шатра. Приготовив пластинку, я запустил «СаундСкрайбер» и опустил режущую иглу:

– Грэмп Хайнс и его семья. Запись сделана пятого июля по заказу Библиотеки Конгресса Соединённых Штатов архивариусом Харланом Паркером.

Не теряя времени, Хайнс начал, крикнув:

– «Джо Хлопковый Глаз»!

Парень с родимым пятном принялся бешено пилить скрипку – «гудок», как её называют местные суровые жители гор, а Хайнс и женщина с дульцимером подхватили мелодию-крещендо. Потом Хайнс крикнул:

– «Бабушка, а собака кусается?»!

Темп изменился, мелодия по-прежнему поднималась вверх, не считая одного минорного интервала. Это продолжалось некоторое время, пока Хайнс не проревел:

– «Внизу горячо»!

Беснующиеся инструменты стали повторять один и тот же тритон (diabolus in musica[31]), поднимаясь вверх по гамме – и так далее, и тому подобное на протяжении ещё четырёх-пяти инструментальных композиций, пока пластинка не кончилась.

Я воспроизвёл запись. Собравшиеся захлопали с радостными восклицаниями, и даже Хайнс усмехнулся звукам своего голоса:

– Чёрт побери, Хэнк, твой гудок слышно даже через гитару и гармонь! – Он повернулся ко мне: – Спасибо за такое удовольствие… мистер Паркер, так вас зовут? Нечасто случается играть для самого себя.

Подписав конверт пластинки восковым карандашом, я уложил её в чемодан и вынул другую, чистую.

Стоило «СаундСкрайберу» начать резать пластинку, как Хайнс с его детьми немедля забренчали весёлую мелодию, а скрипач запел глубоким, сильным голосом: