Живой Журнал. Публикации 2001-2006

— Нет, не я. А когда бы даже я, и что с того? все равно ничего не докажете; меня и не было там в то время. А то, что я шол к станции с пустою канистрою, так это ровно ничего не означает.

— Ты тут клювом не щёлкай. Нечего, тут.

— Боишса? Правильно.

— Нет. Чего мне бояться? Вологодский конвой шутить не любит.

Извините, если кого обидел.

01 сентября 2006

История про разговоры DLXXXVI

— Украл в сети Духлесс, прочел несколько страниц. Самое первое впечатление: зачем я это читаю? Мне же совершенно не интересно. Я же это все уже читал. У Миллера, кажется, или еще у кого-то. Но тот даже в переводе выглядел как-то гораздо стильнее, и еще там мне было интересно. А здесь нет. Задумался.

Дело, наверное, в персонаже. Что произойдет с тем мужиком и с той одноногой блядью и с тем кем-то еще, интересно, потому что у каждого глиста можно найти интересный ракурс. Вот тот Миллер его находил. А Минаев даже не пытается, и пишет о чем-то, чего я пока не понял, наверное — иначе зачем мне это рекомендовали? Пока все ужасно, но я как всегда верю в смерть автора, четаю дале.

— А патамушта ты — подвижник. Страдалец за народ.

— Таки да!

— Только подвижник может читать эту книгу без служебной необходимости заработать на пересказе бабла.

— Березин, ты гуру. Только сейчас понял, что жизнь моя состоит из того, что я поднимаю бабла на пересказах. Красиво, мля…

— Я не полноценный гуру. Потому что я не постиг Великой Тайны — отчего люди употребляют кривые эвфемизмы итмпа "мля". Отчего им не сказать "Бля", честно, по мужски так. Отчего они придумали эти "нах" и "мля". Нет, концептуальных и религиозных борцов со сквернословием понимаю, а вот это нет.

К словам "хрен" и "хер" претензий не имею.

— Пристыдил.

— Отож! Я такой! Мне палец в рот не клади.

— "Нах" звучит короче и энергичнее.

— Хуёво как-то звучит. Хуёво.

— Дурак ты, боцман. Грязный грубый гетеросексуал.

— Почему это грязный? Вовсе нет. Я завсягдатай бань.

— Читаю дальше «Духлесс». Все также в недоумении. Теперь мне кажется, что про коммерческих директоров мне рассказывает офисный планктон низшего уровня. Который, конечно же, все про них знает… И про секретарш, которые ему хамят, тоже написал — так им, сучкам! Он и про них все знает. Прямо начинаю нервничать.

— Самое смешное, что этот же вопрос (то есть, утверждение в виде вопроса) задавался Минаеву, типа, а чё ты брат там-то и там-то лажаешься в описаниях?. И он отвечал в том духе, что понимали б чё, поработайте с моё в крупном бизнесе, уроды.

— Я так понимаю, маленькая собачька до старости щенок. Оттого неважно, сколько именно человек проработал в крупном бизнесе. Зрелость, как правило, слабо коррелирует с биологическим возрастом.

— Мы не имеем достоверных сведений о его кадровых позициях.

На самом деле, это удивительно полезная книга. То есть, очень поучительная — для тех, кто хочет разобраться в механизме общественного спроса и предложения. Только действовать нужно без всякого снобизма. Вот погляди — как-то в Живом Журнале один молодой человек начал набирать себе список читателей, по нормальной выборной технологии, считая всех юзеров за идиотов.

Ну и набрал — только напрасно потом каялся, и говорил, что поступил так исключительно из научного интереса. Хорошо начал вестовой Крапилин, да плохо кончил. В случае с книгами стесняться нечего — впаривание и есть главный закон массовой культуры.

И если можно впарить говно за $0.99, то не надо уменьшать норму прибыли.

Итак, как явление — это аналог Оксаны Робски, только ставшее мифологическим символом Рублёвское шоссе замещено на жизнь молодых людей в Москве — завсегдатаев клубов, в остальное время называющихся странным сочетанием «эффективные менеджеры». При этом степень достоверности описаний здесь примерно такая же, что и в женском варианте.

Если вывести этот текст за рамки литературы, то всё пойдёт на лад. Ведь это — этнографическое описание. Немного косноязычное, немного скучноватое — напоминающее перевод Бегбедера или Уэльбека. Собственно, это и есть продукт такой культуры — переводного офисного счастья, на фоне которого попытка героев открыть клуб не желание вырваться из круга жизни менеджмента, а естественная деталь сюжета.

Будут спорить, так или не так обстоят дела сейчас в бизнесе — есть ли такие заповедники офисной плесени, или это уже раритет. Мои давнишние приятели щёлкали языком — «Ну, бывает, хоть и редко. Тут ведь фирма французская… И это же сейлзы… Сейлзы — это самое гнильё»…

Вот он, язык, да и вот она — этнография с антропологией.

Но ценно здесь не просто этнографическое описание, а то, описание, что ожидает читатель. И ещё главнее — какой читатель. Ведь рассудительный человек не поверит надрыву и лихим обобщениям (Когда начинают говорить от имени поколения — это первый симптом).