Живой Журнал. Публикации 2001-2006

Выбирать, правда, не приходилось — за время пути они слегка потускнели, прошла и лёгкая тошнота. В Москве друзья свели его с кинематографической гримёршей, которая игралась в притирания и смазывания. Она штукатурила его лицо как старинную усадьбу-развалину и лакировала — как старинный автомобиль. Гримёрша привела лицо Синдерюшкина в божеский вид, спустив, правда, лоскутами кожу со спины.

Начальство не заметило, или сделало вид, что не заметило некоторых странностей в кожных покровах, и Синдерюшкин, отдуваясь и сопя, пошёл с приятелем справлять новое назначение и звёзды.

Тогда ещё функционировал пивной бар "Жигули" в середине не очень длинного московского проспекта. Друзья заняли столик у окна, и сдвинули толстые ячеистые кружки.

Через полчаса к их столику подошёл странный горский человек. Он шумно втянул в себя воздух и сказал обращаясь к Синдерюшкину:

— Ну, ты сегодня свободен, да?

Синдерюшкин ещё рассматривал ленивым взором розовые шарики удачи, что плавали в воздухе и не понял вопроса.

— Свободен?! — несколько угрожающе повторил сын гор.

— А? — невпопад пробормотал Синдерюшкин.

— Слушай, я же говорил, что с этим не получится, а?! — вдруг крикнул куда-то в густоту зала его собеседник и начал уходить.

Мгновение длилось, нужно было что-то сказать, но слова не приходили на ум. То мгновение, когда можно ещё было что-то исправить истончалалось, сходило на нет, будто как пивной пенный пузырь. Белые лица посетителей смотрели на него внимательно, как на хомяка, сбежавшего из зоопарка.

И Синдерюшкин тоненько заскулил.

07 августа 2003

История про город Е-бург

Однажды, путешествуя в город Свердловск, я вдруг понял, что целые месяцы моей жизни прошли в поездах. И вот, тогда я добавил несколько дополнительных дней к этому сроку, путешествуя в город, который модно теперь называть неприличным именем Е-бург. Перемещаясь по этому городу, я сначала промахнулся мимо того места, где стоял знаменитый Ипатьевский дом. Не нашёл я никакого Ипатьевского дома и начал размышлять о судьбах Империи и о её достопримечательностях. Тем более, перед отъездом всех я спрашивал, что нужно посмотреть в городе Е-бурге, чтобы продолжать числится образованным человеком. Никто ничего не говорил, и я боялся — ведь спросят потом: а ты видел памятник Саше с Уралмаша, или там что ещё, и если ответишь «нет», скажут не великий ты писатель земли русской, а фиг собачачий. Так и остался я в неведении насчёт Е-бурга, уже и устал насчёт этого Е-бурга спрашивать — две дамы даже оскорбились, как, говорят, смеешь ты нас спрашивать этакие гадости, ты бы нас ещё про достопримечательности города Х-вска спросил. Поэтому я понял, что у меня наступило время имперской невезухи.

И от обвинений в невежестве мне не отмазаться.

Но тут я увидел искомое место. Сейчас этот храм уже построен, и говорят о нём много разного. Там, в этом месте, на краю огромного сугроба, стояли два больших креста, часовня, а на земле лежали несколько плит с торжественными надписями. Рядом строили Храм на крови. По случаю субботы через пустую стройку можно было пройти, и я спрямил путь через этот большой сугроб. Ярко светило солнце, текла по улице грязная жижа. Это весна струилась по чёрному льду, а Е-бург казался мне грязным и скучным. Так всегда бывает, когда у тебя промокли ноги, и в чужом городе тебе никто неизвестен.

Оттого пришлось идти в местный зоопарк — традиция, которой я придерживаюсь во всех городах с любыми названия — модными и не модными.

Но об этом зоопарке совсем иная история, которую я расскажу в следующий раз.

08 августа 2003

История про Е-бург (продолжение и окончание)

Итак, пришлось идти в местный зоопарк — традиция, которой я придерживаюсь во всех городах с любыми названиями — модными и не модными.

В этом зоопарке слона не было — слоновник только строился. Все постройки, кстати, были свежие, построенные из ровного кирпича, покрашенного затем красной краской. Так что зоопарк был похож на дачный участок нового русского, уставленный многочисленными постройками. На маленькой памятной доске сообщалось, что всё это сооружено три года назад в честь некруглого городского юбилея. Причём рядом с фамилией архитектора значилась фамилия мэра, которую я забыл. Фамилию архитектора я забыл тоже. А мне-то сначала казалось, что всё это построили братки дорогие, окончательно почувствовавшие себя хозяевами города. И оттого начавшие его благоустраивать, как свой дом. Казалось мне это потому что проходы между клетками были облицованы каким-то полированным мрамором. Впрочем, мрамора на Урале много, и, может, даже кирпич там дороже. Может оттого там столько полированного гранита на Широкореченском кладбище где братва стоит на памятниках во весь рост — в кроссовках и тренировочных штанах, где прилежно выгравирована трёхлучевая звезда «Мерседеса» на автомобильных ключах в руке у покойника…