Живучее эхо Эллады

Под Троей шёл десятый год войны.

Возрос в боях Ахилл и стал героем:

Рубил мечом, не чувствуя вины,

Разил копьём сынов могучей Трои,

Топтал конём, сжимал в кулак персты —

Бил, как кувалдой, в схватке злой с врагами!

Корёжил шлемы, копья и щиты!..

И содрогался берег под ногами.

Ахилл и бог реки Скамандр (Дж. Флаксмен)

Но вот судьбы последний поворот

(Грозящий смертью рок не поскупился!) —

До самых Скейских городских ворот

Теснил врагов Ахилл и храбро бился.

Он вынудил бы Трою на поклон,

Войдя без страха за глухие стены,

Да вот золотокудрый Аполлон

Встал между ним и городом священным.

– Уйди! – подняв копьё, вскричал Ахилл, —

За что ты мстишь??? Оставь меня в покое!

Рок неотступный разум помутил,

Подталкивая к пропасти героя.

– Да я тебя сомну и разотру! —

Гнев исказил обличье Аполлона.

Забыл он, как на свадебном пиру

В пещере добродушного Хирона

Пелею и Фетиде слово дал

Хранить Ахилла, будущего сына.

За десять лет войны и бог устал.

Война!.. Война!.. Во всём она повинна!

И Аполлон, укрыв сердитый лик

Под тёмным облаком, желая быть незримым,

Явил, что он всесилен и велик:

Стрелу Париса (не прошла бы мимо!)

Направил в Ахиллесову пяту,

Прекрасно зная, что за этим будет.

«Война несёт победу и беду…

К тому же – победителей не судят!»

Ахилл – герой, что знал судьбу свою

От матери, подумал: «Всё, как надо!

Так погибают воины в бою:

Не на коленях! Не прося пощады!

Пусть обжигает смерти суховей

Минуты славы, что не всем даются —

У Греции немало сыновей,

Чьи имена потомкам достаются!»

Стрелу из раны вырвал и в траву

Измятую упал… Танат окликнул…

Но вот, подобно раненому льву,

С трудом поднялся, распрямившись, крикнул:

– О, горе вам!.. Погибните вы все!..

И после смерти месть моя пребудет!

И был он вещим в злой своей красе —

Под страхом кары прочь бежали люди.

Фетида умоляет Зевса отомстить за сына (Дж. Флаксмен).

Я мысленно Аида царство зрю,

Стикс, что зовут священною рекою…

Сочувствую Фетиде, но корю,

Что сына пятка под её рукою

Волны веленью не могла внимать,

Лишённая воды прикосновенья.

О женщина, ты любящая мать,

Но на тебя нашло твоё затменье.

Бессмертия творила торжество,

Так что же ты, богиня, оплошала?!

Две пяточки у сына твоего,

А ты всегда за левую держала…

И смерть тогда явилась неспроста:

Рок – беспощаден, силы – на пределе…

Ах, эти уязвимые места,

Неважно, на душе или на теле!

Они живучи, их удел таков,

Чтоб жизнь не показалась нам простою,

Не зря же мы во множестве веков

Зовём их ахиллесовой пятою.

Но если ты способен дать им бой,

Раскрепостив судьбы своей страницы,

Живи на радость и гордись собой,

Другим такое даже не приснится.

Троянский конь [40]

1