Живущий Правдой

– Без него ничего не получится, – поддержал Мах.

– Без Хармхаба мы – беззащитные львята перед зубами гиен, – вставил свое слово Парамессу.

– Хармхаба! Хотим слышать Хармхаба! – зашумели вельможи.

– Я же сказал: он скоро прибудет! – раздраженно крикнул Эйя. – Пусть Амун вселит в вас разум и терпение.

С этими словами Эйя поскорее покинул шумное собрание.

***

С первыми лучами роскошные носилки с высшими сановниками стекались к храму Амуна, Ипетасу. В одном из многочисленных дворов, окруженных высоченными пестрыми колоннами, раскинулся желтый шатер. С двух сторон от шатра устремились к небу обелиски, покрытые листами золота. Высокие каменные иглы напоминали лучи солнца, упавшие сверху. Из стенных ниш мрачно взирала статуия Анубиса с шакальей головой и статуя Гора с головой сокола. Чистые жрицы в полупрозрачных одеяниях плавно кружились вокруг шатра с большими плетеными корзинами, рассыпая по каменным плитам пестрые лепестки цветов. Лепестки покрывали весь двор, словно разноцветным ковром. Тонкие струйки ароматного дымка поднимались из курительниц. Вельможи молча выстраивались вдоль стен. Каждый держал в руках шкатулку с амулетом в подарок Шедшему на Запад.

Жрецы внесли высокий резной трон с позолотой и установили его перед шатром. В верхней части спинки сиял Всевидящий глаз. Подлокотники в виде львиных лап, а ножки заканчивались перевернутыми утиными головками. Трон предназначался для Изиды, роль которой должна была выполнять Анхсэмпамун. При появлении правительницы все разом упали на колени. Анхсэмпамун грациозно опустилась на троне. Служанки заботливо поправили ее траурный красный наряд. Правительница разрешила сановникам подняться. Все заметили, какое бледно у нее лицо, словно кусок известняка, а глаза красные от слез.

Из темного прохода выпорхнула стайка чистых жриц. Они затянули печальный гимн Изиды, оплакивающей Осириса. Следом за ними появились носилки, на которых возлежало тело усопшего правителя под расшитым золотом покрывалом. Сановники вновь опустились на колени. При виде носилок Анхсэмпамун потеряла сознание. Ее пытались привести в чувство. Анхсэмпамун очнулась, но у нее тут же случилась истерика. Пришлось правительницу увести. Убрали трон. Вместо него поставили небольшой стульчик. В качестве Божественной сестры пришлось сидеть Бакетамун. Тело правителя занесли в шатер и переложили на высокое золотое ложе. Двое жрецов, один в шакальей маске изображал Анубиса, другой в маске сокола уподоблялся Гору, приступили к долгому священному обряду пеленания.

Под печальные гимны чистых жриц пеленальщики медленно, тщательно уворачивали конечности правителя. На каждый палец надевали золотой напальчник. После первого слоя бинтов произнесли долгую молитву. Затем приступили к следующим слоям. Вельможи подходили по очереди и передавали жрецам амулеты. Пеленальщики укладывали на тело подношения и прихватывали их бинтами. Искусные ожерелья, сверкающие бусы, дорогие браслеты и просто фигурки богов из полудрагоценных камней исчезали под слоями материи. Повязки тщательно смачивали ароматными маслами. Только к полудню работа была завершена. Тело правителя превратилось в кокон. На лицо опустили золотую маску. Мастера с особой точностью воспроизвели в драгоценном металле все черты усопшего правителя. Лицо казалось живым. На этом церемония пеленания закончилась. Жрецы подняли с земли золотое ложе вместе с коконом и унесли его вглубь храма, чтобы уложить в золотой саркофаг.

На следующий день саркофаг, внутри которого покоилось тело правителя, принесли в Дом Ликования. В зале, усыпанном цветами, собрались сановники и старшие жрецы со всей Кемет. Миамун, супруга Хуто встала у ног золотого гроба, изображая богиню Нефтиду. Анхсэмпамун появилась у изголовья в обличении богини Изиды. Ее голову украшал убор в виде золотого лебедя. К рукам были приделаны белые крылья. Они вдвоем принялись читать заклинания, с помощью которых Изида и Нефтида воскресили Осириса. Когда хор чистых жриц затянул гимн высокими голосами, Анхесепамун покачнулась. Ее успели поддержать. Привели в чувства. Правительница стояла бледная, путалась в словах. Опять ее качнуло. Анхсэмпамун вынесли совсем без чувств. Пришлось вновь Бакетамун завершать обряд.