Живущий Правдой

– Я повторю: Амун мудрее нас. Кто в этом смеет сомневаться, пусть войдет в Ипетасу и поспорит с Всевидящим. Бог вынес решение. Бог мудр. Вам – его жалким рабам – остается только ждать и молиться. Уходите. Вы видите, верховный жрец утомлен, а ему завтра править страной.

Растерянные вельможи нехотя покинули дом Эйи.

– Ты не пересолил мясо? – спросил Эйя. – Как бы тебе самому не пришлось все съесть.

– Не бойся, не подавлюсь, – уверенно ответил жрец Амуна

– Может быть, ты действительно чрезмерно мудр, или общаешься лицом к лицу с Амуном, коль так смело поступаешь с судьбой Кемет. Признаюсь тебе, я бы тоже не хотел гиксоса на престол.

– Гиксос не доедет до Кемет, – тихо, почти шепотом произнес Аменнеф.

– Кто посмеет встать на его пути?– удивился Эйя. – Заннанза едет по приглашению правительнице во главе большого отряда. С ним следует Ханис – посланник во все чужеземные страны, первый чати Тутанхамуна.

– Хармхаб посмеет. – Глаза Аменнефа холодно сверкнули.

– Хармхаб? – испугано воскликнул Эйя. – Он знает? Что ты наделал! В гневе Хармхаб опасен. Он же перережет все посольство, как в свое время чуть не вырезал весь Хутуарет.

– Лучше пусть непобедимый там прольет кровь, чем здесь начнет рубить головы претендентам на корону.

– Ты безумец! – возмущенно вскочил Эйя. – Ты толкаешь Кемет на войну с Хатти!

– Нет. Я такой же безумец, как и ты, – каменным голосом ответил Аменнеф.

– Но что из всего этого получится? – не понимал Эйя. – Объясни. В стране и без того разброд, а если мы еще ввяжемся в войну с Хатти…

– Только угроза извне может вновь сплотить страну. Вспомни времена Гиксосов. Казалось, великой Та-Кемет больше не существует. Весь север вплоть до Хекупта попал под власть инородцев. Юг до самого Свена разграблен нехсиу. Но народ поднялся с колен и прогнал гиксосов. После наступили спокойные времена. Вспомни героические походы в Нахарину, победоносное сражение под Мегиддо, великие путешествия в страну Пунт. Все происходило после.

– Но хетты – не гиксосы. Ты забыл поход лабарны Мурсили. Он дошел до самого Вавилона. Неприступный город легко покорился ему.

– Мы не Вавилон, а Суппилулиума не Мурсили – времена другие.

– Север открыт для него. Все наши союзники пали: Нахарина, Кекемиш, Кадеш, Библ. Он подойдет к Джару, не встретив сопротивления. От Джару прямая дорога к городам Кемет.

–Не подойдет, – уверенным тоном успокоил его Аменнеф. – Об этом позаботится Великая Каста.

– Ох, жрецы Амуна! Ох, Великая Каста! Как бы я желал, чтобы вы не ошиблись.

Аменнеф не слышал последние слова. Он незаметно покинул дом Эйи и направился в Ипетасу. Он всегда ходил пешком. Несмотря на столь высокий сан, никогда не пользовался носилками. Телохранителей с собой не таскал. Только два жреца, один со шкатулкой благовоний, другой с папирусом и принадлежностями для письма всегда следовали за ним. Прохожие в почтении кланялись, прося благословения. Он скупо отвечал кивком головы, но никогда не отказывал в просьбе. Нельзя. Если даже Боги снизоходят до молитв черни, ему, служителю богов, тем более надо выслушивать каждого.

Аменнеф прибавил шаг, проходя по кварталу с богатыми домами. Его часто здесь останавливали и просили погостить. В тенистом саду у пруда накрывали стол, выставляли множество угощений. Старший жрец не имел права отказать. Тут он действовал из корыстных соображений. Не для себя, для храма. Приходилось принимать приглашение.

Хозяин, обычно какой-нибудь старший писец из архива или сборщик податей, просил благословения, показывал своих домочадцев: располневшую женушку, холеных деток, после, чуть ли не шепотом начинал клянчить, излагать какую-нибудь просьбу. Аменнефу это совсем не нравилось. Он терпеливо выслушивал, обещал подумать над просьбой, уходил и за порогом тут же забывал о прошении. Честный человек должен пробивать дорогу трудом и знаниями, – таков был его моральный принцип. Но не забывал напомнить хозяину, что Боги нуждаются в жертвоприношениях, и он надеется увидеть все холеное семейство на службе в Ипетасу, с дарами, соответственно.

Сегодня тихо. Все спрятались в домах от полуденной жары. Удастся миновать сей квартал без остановок. Вот и отлично! Аменнеф помрачнел, заметив краем глаза, как из калитки в высокой кирпичной ограде выбежала служанка в белом дорогом шенти и кинулась к нему.

– О, мудрейший, – воскликнула она, – пусть Амун дарует тебе вечную жизнь.

Стараясь скрыть раздражение, Аменнеф обернулся к ней. Девушка стояла на коленях, не заботясь о том, что запачкает подол чудесной одежды. Аменнеф видел только макушку ее дорогого черного парика.

– Здоровья и красоты, – ответил мягко он. – Говори.

– Моя госпожа очень просит посетить ее, – не поднимая лица, сказала девушка. – Не откажи в любезности, мудрейший. Стол накрыт в саду у пруда. Охлажденное вино и спелые фрукты, – скороговоркой протараторила она.

– Кто твоя госпожа? – вздохнул Аменнеф, понимая, что девушка не отстанет. – Почему сама не вышла позвать?

– Стол накрыт, – повторила девушка. – Прикажи, и повара зажарят гуся. Или запекут рыбу на углях.

– Не время придаваться обжорству. В стране траур.