Живые чернила (СИ)

— Точно, — Миа кивнула. — То есть, он занимался тем, что ему было интересно. И я занималась тем, что мне интересно. Как бы из меня ни пытались сделать принцессу, я все равно лезла в разборки. Очень долго рассказывать, где я только ни работала, но к концу своей недолгой карьеры я стала руководителем охранной службы одного очень важного человека. Имя же можно не называть? — она скривилась. Доктор Абрамсон кивнул. — Отлично. Работа у меня стала более ответственной, но не такой энергозатратной — я больше указания раздавала, нежели что-то делала.

— Как вы до этого дослужились? Сколько вам лет?

— Двадцать четыре. М, я очень хорошо себя проявляла то тут, то там.

— Она начала работать еще в институте, на втором курсе, — быстро проговорил Оливер, взбодрившись. — Если была возможность — брала все сверхурочные. Могла несколько дней не приходить домой, только звонила, чтобы я не переживал. Один раз даже обезвредила человека, который на… хм, без имен, да… На человека, у которого она работает, напал. В общем, ее работу не могли не оценить, поэтому очень быстро повысили, — и хотя его дико раздражала ее опасная работа, сейчас он говорил с гордостью за свою нежную на вид женщину.

— И вас не пугала работа вашей жены?

— Еще как. Я просил ее перестать, найти не такую опасную, но разве она меня слушала? Мы ругались, я мог не выпускать ее из дома, запрещал ей, но толку? А когда ее повысили, я немного успокоился — теперь ОНА всех гоняет, а не ее. И я точно знал, что ночевать она будет дома.

— Были ли комплексы на этот счет? — Оливер не понял вопроса и скривился. Тот попытался объяснить. — По сути, вы ведь поменялись местами с вашей женой — это она занимается мужским делом. Вас это не задевало?

— Мм, нет. Если бы она была размером с меня и могла одним ударом отправить в нок-аут, то тут я бы еще подумал, а так — нет. Она же маленькая такая, хрупкая. Ее саму защищать надо. Меня задевало, что она так безответственно относится к себе и совсем меня не слушает. И я старался сделать все, что от меня зависит, чтобы защитить ее.

— Например?

— С Оливером я могу полностью оправдать свое девчачье имя, — хмыкнула Миа. Она смягчилась, это было слышно в голосе. Где-то в глубине Оливер обрадовался этому, но не подал вида. — Дома я делаю лишь женскую работу, тяжести не ношу, если ко мне кто-то пристает на улице — опускаю голову и смотрю на свои ноги, пока мой муж решает проблему. Все важные переговоры, которые нас обоих касаются, ведет всегда он. Я понятия не имею, сколько мы платим по закладной за дом. Я просто сказала, что мне он нравится и я хочу в нем жить, остальное меня не касалось. Я не знаю, сколько стоят коммунальные услуги и бензин. Это его заботы, — она указала на мужа. — То есть, в семье у нас было нормальное распределение ролей. Я — хрупкая женщина, он — сильный мужчина.

— Так и в чем дело? Что послужило поводом?

— Непостоянность моего мужа послужила поводом.

— Расскажите подробнее, о чем вы?

— Как объяснить… В один момент у него что-то переклинило в голове. Вот так, — она щелкнула пальцами. — И его подменили.

— И в чем это выражалось?

— В чем? Хм… Он — человек искусства, — Миа показала на Оливера, продолжая смотреть на доктора. — Такие люди часто сами себе что-то придумывают и живут в своих иллюзиях. У него тоже такое бывало, на протяжении всего нашего знакомства у него такое было несколько раз, не только после женитьбы. Не скажу, что я это принимала. Потому что нечего показывать мне характер, когда у меня свой не хуже. Но понять — понимала. И я подумала, что у него просто очередной временный сдвиг. Тем более, у него в работе кризис случился, проблема была с парой учеников. Плюс еще несколько заказов, которые остались никому не нужными, хотя выполнены они были просто великолепно. В общем, был он не в себе, хотя старался стойко это переносить, тут я против ничего сказать не могу. Но нервы сдавали и у него, и у меня. Мы стали ругаться чаще обычного. И хоть быстро мирились, осадок ведь все равно оставался. А потом произошла одна глупая ситуация, после которой он просто стал другим человеком, — сказав это, Миа замолчала и закусила губу. Отвела взгляд. Вся уверенность, которая была в ней, медленно испарялась. Женщина сцепила руки и принялась разминать пальцы, продолжая молчать. Оливер тоже не говорил. Он знал, о чем она хочет сказать, но не знал, как она это сделает. И не знал, как оправдать себя. Он сжал кулаки, чтобы подавить нарастающую внутри тревогу. Тишину нарушил психотерапевт, кашлянув, тем самым прося продолжить рассказ. Миа посмотрела на него и вздохнула. — Он попросил меня кое о чем. А я ему отказала.

— Что это было?

— Мм, ну… Это так важно? — голос ее стал тише, огонь из глаз пропал. Доктор Абрамсон кивнул и своим действием дал понять, что намерен услышать правду. — Ну… Нетрадиционный секс. В нем все было дело, — смущенная своими словами, она облизнула губы и подалась назад, откинулась на спинку кресла. Вновь отвела глаза.