Живые чернила (СИ)

— Ой, я привыкла к этому, все нормально. Так вот, чтобы я не шаталась по улицам, мама отдала меня в художку.

— Но было бы логичнее отдать в спорт? Чтобы энергия выходила.

— А, бессмысленно, — она махнула рукой. — Я ходила на бокс, и от этого только больше дралась. Умею же. А еще у меня два старших брата — те еще задиры были в детстве, — пожала плечами. — В общем, мама решила, если я буду заниматься чем-то более спокойным, то стану женственнее. Тем более, искусство, все дела, эстетика там. Мне нравилось, конечно, но… Скучно. Часами стоять у мольберта… Не, не мое. Но я ходила. А Оливер был вроде местной звезды — прекрасно рисует, чувствует все, что там надо чувствовать, когда рисуешь. В общем, большой молодец своего дела в отличие от меня. Характер у него, правда, отвратительный. Хамил всем, учителей не слушался, делал, что хотел. Творческий человек, в общем. И один раз он своим творчеством достал учителя, и тот оставил его отбывать наказание. А я… Я, кажется, сломала мольберт. Да, я психанула, сломала мольберт, и меня тоже оставили. Были мы вдвоем, познакомились. Так, парой фраз перекинулись, и все. Потом нас опять вместе оставили. И еще раз. И так… Раз пять, да? — она вновь посмотрела на Оливера. Он снова только кивнул. — Вот. Ну… Мы уже начали общаться лучше, больше друг друга узнавали. Он даже рисовал за меня, когда мне было лень. А я за это его защищала.

— Эй? — тут же отозвался Оливер. Недовольно поджал губы. Миа улыбнулась.

— Шучу-шучу. При нем, и уж тем более за него, я никогда не дралась, это он меня всегда защищал. До сих пор не понимаю, какая тебе была от меня польза? — она замолчала, глядя на мужа.

— Никакой. Просто мне нравилось с тобой общаться. Тем более… Ты же была маленькой, а везде влезала, надо было тебя защищать.

— О, как мило, — Миа поправила волосы, улыбаясь. — Так вот… Мы просто дружили. Года три так… Да. Бывали перерывы, потому что Оливер мог променять меня на подружку какую-нибудь и благополучно забить. Ну это логично — он же взрослый парень был. Правда, девчонки его не особо жаловали — парень-художник… Звучит несолидно вообще. Так что, если была возможность, он ее не упускал. А я мелкая была, он на меня и не смотрел, как на девушку. В художку мы также ходили, он рисовал за меня. Потом я стала старше, у меня у самой появились первые отношения. И… И с них же началось все? — она оперлась рукой на подлокотник и обратилась к Оливеру. Тот сразу же закивал.

— Да. У Мии появился парень, и теперь она стала бросать меня. Сначала я нормально на это реагировал, а потом понял, что мне это не нравится. Да и парень был плохой. Он ее обижал, а она терпела это.

— Я ж влюблена была, все такое, — она безразлично пожала плечами.

— Все равно он вел себя ужасно с тобой, — сказав это женщине, он обратился к доктору. — В общем, они поругались, и он ее бросил. Миа очень переживала из-за этого, а потом увидела его с другой и вообще расстроилась. Помню, даже в драку полезла, но я ее остановил. Тогда мы стали еще больше общаться. Я помогал Мие, поддерживал ее, а она мне помогала с девушками, потому что у меня как-то не ладилось. Она права — меня считали слабаком из-за моего увлечения искусством.

— О, да… Видели б они, как ты пьяную драку разнял один раз, — Миа рассмеялась. Оливер посмотрел на нее и слабо улыбнулся — он когда-нибудь перестанет как дурак смотреть на ее улыбку и радоваться непонятно чему? Наверно, нет. А она посмотрела на доктора. — Представляете, два взрослых пьяных мужчины сцепились, да так, что их реально невозможно было разнять, а он смог. И вовремя, а то они чуть витрину не снесли.