Живые чернила (СИ)

— Что вы под этим понимаете? Для некоторых легкие формы БДСМ — норма, а для кого-то секс за пределами постели — уже что-то неординарное. На столе, например.

— На столе? Нет, это не так уж и необычно. Не в этом дело. Мм… Можно мы не будем об этом говорить? Я ведь уже назвала причину, зачем углубляться? — Миа вновь попыталась закрыть постыдную тему. С надеждой посмотрела на психотерапевта. Он на миг задумался, а затем кивнул. — Спасибо. Так… Мы поссорились. Помириться уже не могли. Потому что… Потому что… — женщина закрыла лицо руками и вздохнула.

— Обычно, мы мирились именно так, из-за чего поругались. Были и другие способы, но в этот раз ни один не помог, — закончил за нее Оливер, молчавший до этого. Миа громко выдохнула. Ему не было стыдно говорить об этом. Здесь были взрослые люди, скрывать нечего, но поведение Мии все же заставило его стыдиться. Не от того, что секс был способом примирения, а что именно он стал причиной ссоры. Сейчас это звучало так глупо.

— Да, он прав, — она снова подала голос, убирая руки от лица и неуклюже поправляя пряди. — В общем, произошла ссора, возможности помириться не было. И единственный выход, который я нашла — согласиться на его предложение. Я… Я переступила через себя и сказала ему об этом. А в итоге услышала, что ему не нужны мои подачки. И жертву из себя строить необязательно, — она вновь замолчала и потупила взгляд. Почувствовала комок в горле, с силой закусила губу. — Мне было неприятно это слышать. Я была зла на него, но… в то же время я чувствовала вину.

— За что вину? Что отказали?

— Да. Я уже испытывала это чувство раньше, но не так сильно, как в этот раз, — доктор только собрался задать вопрос, но Миа его опередила, воскликнув. — Пожалуйста, не спрашивайте, почему это было раньше! — от неожиданности все трое вздрогнули. На мгновение задержав взгляд на Мие, психотерапевт кивнул, и снова сделал пометку в блокноте. А женщина продолжила. — С тех пор мы стали отдаляться. Жили вместе, спали в одной постели, но перестали говорить. Только на какие-то общие темы могли, ничего личного. Оливер продолжал жить в своем сдвиге, а я как-то не хотела, чтобы он возвращался из него. Обида все еще была. Потом я узнала, что беременна, и все так резко поменялось. Я поняла, что мне нужно забыть об обидах и поговорить с мужем, с отцом ребенка. Он и в этот раз меня оттолкнул. Я продолжала, но… Нет, ничего не менялось, мы все также были порознь. А потом… Черт, это напоминает дешевый сериал, — Миа махнула рукой и отвернулась.

— Почему?

— Потому что у меня начались проблемы с дыханием. Я некоторое время не обращала на них внимания, но потом пошла к врачу. Ведь я же не одна, я была беременной, мне нужно было заботиться о себе и своем здоровье.

— Ребенка вы оставили? Сын у вас?

— Конечно, оставила. Ведь он не виноват, что так случилось. Он имеет право жить. Меня так воспитали. Нельзя невиновных убивать.

— Что вам сказал врач?

— Легкая форма туберкулеза. Говорю же, сериал какой-то… Хм… Я не поверила. Напугалась, что это как-то отразится на моем сыне. Врач меня успокоил, сказал, что все будет в порядке, это лечится. Мой случай не единичный. Помню, я приехала домой, а Оливер был у себя, писал. Я сказала обо всем, а он… Просто от того, что я когда-то отказалась выполнять его прихоть, он без какой-либо эмоции, без сострадания, без страха за свою жену сказал «Мм, ну это ж лечится? Ну и все». И тогда я поняла, что ему плевать на меня. И что больше так продолжаться не может.

— Я же говорил тебе, что я не помню этого… — негромко сказал Оливер в оправдание. Он в самом деле не помнил, чтобы такие разговоры были. — Ну и если это лечится? Зачем нагнетать? — произнес в слабой попытке защититься.