Живые чернила (СИ)

— А вам не кажется, что это мое дело? — нахмурилась женщина. Она скрестила руки на груди и требовательно смотрела на мужчин. — И чем же ты тогда вдохновился, если оно такое ужасное, м? — требовательно спросила она у Оливера.

— Тогда волосы лежали так, что не было понятно, что это КАРЕ, — с пренебрежением он сказал последнее слово. Достал из холодильника бутылку воды, начал ее открывать, глядя на жену.

— Ты все еще ее рисуешь? Не надоело? — фыркнул Мик, чтобы разрядить обстановку. Он заметил, что намечается новая ссора.

— Нет, не надоело. Внешне твоя сестра изменяется. Жаль, внутри такая же стерва, как и была, — он приложился к бутылке. Миа фыркнула на это и ухмыльнулась, опустив взгляд на стол, где лежали продукты. Она хохотнула, готовясь ответить.

— Ребят, ну прекратите, — протянул Мик, по очереди глядя на них.

— Истеричке этой скажи, — хмыкнула Миа, продолжая готовку.

— М, так это я начал истерить, как пришел? — Оливер не собирался сдаваться. Миа пожала плечами и в очередной раз закатила глаза.

— Слушайте, хватит, — вмешался ее брат. Он скрестил руки на груди и, покусав губу, произнес. — Может, вам, и правда, лучше развестись?

— Чего? — одновременно спросили Оливер и Миа. Они отвлеклись от своих дел и внимательно смотрели на Мика. Тот пожал плечами.

— Да вы ж цапаетесь из-за пустяка.

— Мы и раньше цапались из-за пустяков, но тогда тебя это не смущало, — произнесла Миа.

— Потому что тогда у вас не было ребенка, — Мик кивнул на Кевина, почти закончившего с едой в бутылочке. Он сидел в детском кресле и с интересом наблюдал за происходящим. Понял, что на него обратили внимание и стал поочередно всех разглядывать. — Вы-то привыкли, вы взрослые люди. Хотя я не уверен в этом, но да ладно. А он ведь маленький. Почему он должен страдать от ваших разборок?

— А откуда ты знаешь, что я подала на развод?

— Мне мама позвонила и минут десять в трубку причитала, что моя сестра ужасно себя ведет. Сказала, что ты никого не слушаешь. Попросила, чтоб или я, или Майк тебя в чувства привели, но теперь мне кажется, что ты все делаешь правильно. Лучше уж пусть ребенок живет с одним родителем и видится со вторым, чем постоянные ссоры у него на глазах.

На несколько минут все замолчали. Оливер и Миа, пристыженные словами Мика, смотрели по сторонам, думая о том, что он только что сказал, мужчина наблюдал за ними. Неужели, все настолько плохо, если он говорит об этом в такой манере? Он не верит, что все может быть иначе? Даже Мие стало не по себе. Она уже привыкла, что ее пытаются отговорить, но когда брат поддержал ее в стремлении развестись, она засомневалась. Все время, что они молчали, слышались тихие смешки Кевина, который уже закончил есть и играл с пустой бутылочкой.

— Ты так думаешь? — Миа осмелилась заговорить первой. Посмотрела на брата. — Мы не сможем жить вместе?

— Ну, а ты сможешь засунуть свой характер куда поглубже, если это понадобится? — он не получил ответа на вопрос, Миа снова опустила глаза. — Вот. И муж твой тоже не будет этого делать, я уверен. Вы оба любите вашего общего сына, но этого, видимо, недостаточно для вас, чтобы прекратить строить из себя обиженных и оскорбленных. Тогда смысл?

— Мм… Да, наверно, ты прав… Хоть кто-то меня поддержал, спасибо, — Миа постаралась улыбнуться, хотя ей все еще было неприятно.

— Охренеть, спасибо, — шикнул Оливер раздраженно, с шумом ставя бутылку на стол. Он закрыл лицо руками и глубоко вздохнул. Резко поднял взгляд на Мика. — Нахрена ты это сказал? — процедил он. Скрестил руки на груди. — Я гребанных шесть недель думаю, как остановить это, а ты взял и сказал ей, что все ОК. Ты нормальный? — с вызовом спросил он. Мик скривился.

— Вижу я, как ты думаешь. Она прийти не успела — вы уже психуете.

— Конечно, психуем! — рявкнул Оливер. Вздрогнули все, включая ребенка. Он выронил бутылку из рук, испугавшись, закусил губу и сжался. Стал негромко хныкать.

— Придурок, ребенка напугал, — процедила Миа, быстро беря малыша на руки. — Ну-ну, моё солнышко, не надо плакать… — стала его жалеть.

— Да, мы психуем, Мик, — повторил Оливер уже тише, но с такой же интонацией. — Я психую, потому что я понятия не имею, как заставить твою сестру забрать заявление. Она психует, потому что хочет, чтобы все быстрее кончилось, и я не трепал ей нервы. Как тут не истерить, скажи?! Или ты думаешь, если я начну с ней соглашаться — она в раз станет милой и все простит? Да, конечно, она только больше злиться начнет.

— Так ты поэтому постоянно ругаешься со мной? — злобно фыркнула Миа, продолжая успокаивать ребенка. — Эй, мелочь, ну ты чего? Тихо-тихо, мама не даст тебя в обиду.

— Нет, я ругаюсь потому, что ты меня бесишь, — быстро ответив ей, Оливер опять глянул на Мика. — Не скажу, что все шло идеально, но у меня хотя бы шанс был. Теперь же его нет. Спасибо, — он оглядел кухню, посмотрел на полуготовый обед, на подрагивающего в руках жены ребенка. — Я не буду есть, сразу поеду, — вышел в коридор после этих слов. Еще через несколько минут он закрыл входную дверь.