Живые чернила (СИ)

— Хочешь сказать, он так взял и переубедил тебя? Верится с трудом, — он сказал это не с раздражением или злобой, скорее с ободрением и пониманием. Миа услышала это.

— Конечно, нет. Он делал это долгое время. Сказал, что это реально очень важно, и что я сама виновата. Я с ним спорила, а он гнул свою линию. Он говорил, что это случится рано или поздно, и глупо из-за предрассудков так себя вести.

— Да ладно? Он так тебе говорил? — Оливер перебил ее, он не мог в это поверить. Кто дал Кемерону право так говорить с ней? Раздражение брало верх, мышцы по всему телу стали сокращаться от напряжения. Может, он и разделял точку зрения друга, но речь сейчас шла о его жене, а не о какой-то подружке, так что нельзя просто так это терпеть.

— Ага. Он повторял и повторял это, пока в один день я не сказала, мол, да, я неправа, а ты прав. Помоги мне, я не знаю, что делать.

— Чего?! Ты с ума сошла? — воскликнул мужчина, забыв, что нужно сдерживать себя. Миа опустила голову сильнее, погладила сына. А Оливер отказывался понимать, что происходит. — Почему ты не сказала мне?! Какая, к черту, Гвен, Миа?! — он почувствовал, как напряглись нервы. Непроизвольно сжал кулаки. — Мы были с тобой друзьями, а друзья помогают друг другу! И плевать я на эту Гвен хотел, мне ты была куда важнее! — закончив свою тираду, он раздраженно вздохнул и схватился за голову.

— Я не знала этого, — она не поднимала голову, говорила тише. Оливер снова громко вздохнул и заговорил спокойнее, опустив руки и посмотрев на женщину.

— И что было дальше? — всё это даже хуже, чем если бы она на самом деле с ним переспала. Это звучит мерзко, отвратительно, но раз уж они начали этот разговор — нужно закончить.

— Я спросила у него, что мне делать, а он недолго думал, предложил свою помощь.

— Вот ублюдок, — процедил мужчина, непроизвольно сжав кулаки. Ему нечего было сказать. У него не укладывалось в голове, как его друг мог поступить с ними таким образом. Как он мог так наплевательски отнестись к его подруге, а потом еще и к нему самому? Ведь Кемерон ничего не рассказал ему об этом. Абсолютно ничего, он скрыл, пока Оливер сам случайно не подслушал их разговор.

— Ну, а что, лишний перепих не бывает «лишним», да? — она хмыкнула и постаралась улыбнуться, но глаз так и не подняла. — Я задумалась над этим и согласилась после недели раздумий. И правда, что я потеряю? Мне уже было шестнадцать, почти семнадцать, так что я типа взрослой была. Вся эта честность, чистота и непорочность уже давно никому не нужны, так чего я бегаю с этими устаревшими понятиями? В общем, я решилась, мы договорились, где и когда это произойдет. Это был март, у меня в тот день были уроки, еще и факультативы, так что я сразу же после них должна была поехать в тот дурацкий мотель. Нет, вот правда, о чем он думал, когда выбирал место? — она спросила это скорее у себя, нежели у Оливера. Голос стал слегка подрагивать. — Вряд ли есть девушка, чей предел мечтаний — дешевый мотель с грязными простынями. Нет, ну серьезно, это так тупо, — она пыталась храбриться, выглядеть сильной, чтобы Оливер не подумал, что она до сих пор переживает, но голос предательски ее выдавал, как и неловкие движения, вроде перебирания края кофты пальцами. — Но да ладно, сейчас это уже неважно. Я после школы сразу же поехала туда. Всю дорогу я думала о том, что ждет меня, мне было страшно и неловко. Теперь-то я правильно поступаю или нет? Будут ли какие-то последствия? Чего я добьюсь этим? Всю дорогу я уговаривала себя, что все в порядке. Джастина же в «Поющих в терновнике» это сделала ради интереса. И Мадонна, вроде как, тоже. И чем я хуже? — она осмелилась поднять глаза. Они заблестели от подступающих слез.

— Думаешь, именно поэтому ты хуже? — он уже забыл о раздражении, что испытывал пару минут назад. Он слегка склонился к ней, говорил тихо, почти шептал, чтобы успокоить ее. Миа пожала плечами и посмотрела на Кевина, погладила его по волосам. Оливер коснулся ее руки и аккуратно провел по ней пальцами. — Ты лучше, ты поступила правильно.