Живые души, или похождения Лебедько

Повисла длинная пауза. Лебедько видя, что никто не располагается начинать разговора, сказал, наконец: «Не принимайте близко к сердцу, Григорий Михайлович, это я к теме Джокера и обнажения, так сказать, внутреннего конфликта. Ваши речи вдохновили меня на разного рода аллегории и метафоры. Кажется, кто-то из учеников Карла Юнга высказался, будто беседа интеллектуально вменяемых людей должна возвышаться до поэтических метафор и протекать подобно соревнованию бардов», - «Это вы сексуальную ориентацию в разряд поэзии возвели? Занятно! Послушайте же лучше настоящую поэзию. Вот как описал Джокера один мой покойный друг: О, Существо Хаоса, приходящее из бесконечности и уходящее в бесконечность, не умеющее остановится, ибо — живое, создатель всего из всего, разрушитель подобий, бьющий зеркала, - многолики облики твои, умирающие в материи!», - «Потрясающие строки! Нахожусь под впечатлением», - ретировался гость. Карамболь же, довольный похвалою, воодушевлённо продолжал: «Игра, вот принцип существования Вселенной. Джокер, как воплощение самой игры, не бог, не архетип, как вы там называете, а, именно принцип, ведь ежели смотреть максимально широко, то никакое действие в игре жизни не является предписанным и знаемым заранее. Игра — абсолютная неизвестность каждого следующего шага», - «Принцип, это значит закон?», - «Можете назвать и законом. Хотя, это закон вне закона. Во Вселенной нет никаких устойчивых законов, кроме постоянной изменчивости. Нет законов, которые были бы неизменны. Тому вы можете найти подтверждение, хотя бы в квантовой физике. В мире — лишь одна изменчивость, которая тоже не является необходимостью, ибо можно меняться, а можно и не меняться. Нельзя описать Джокера и как некое знание — скорее, как Незнание. Вы можете мне возразить, сославшись на такую, между нами говоря, эфемерную штуку, как сбывающиеся предсказания. Но я парирую эти возражения. В игре нет ничего невозможного. Могут существовать, как линейные версии игры, так и нелинейные. Если, вдруг, выпадет линейная версия, то предсказания могут сбываться. Предсказания могут сбываться, могут не сбываться, могут сбываться частично. Возможны все варианты. Шарик, запущенный в рулетке, может остановиться напротив любой метки, эта метка может совпасть с тем, что вы загадали, а может и не совпасть. Те, кто в своё время обращался, например, к Ванге, и для кого сбывались её предсказания, просто попадали в одну из линейных версий лабиринта, которую создавала Ванга своим намерением, о чём, впрочем, она, видимо, сама не подозревала. А сама жизнь какими-то людьми воспринималась, как игра, большинством же так не воспринималась. В древности люди были ориентированы на повторяющиеся действия, на ритуалы. Любое отступление от повторяющегося образа действий в древние эпохи каралось, например, отчуждением от той или иной общности людей. В результате, люди стали бояться совершать неритуальные действия. Потом ритуалы постепенно ломались, что переживалось болезненно. Когда возникают изломы в ритуалах и стереотипах — человек, как правило, страдает. Но следующий этап развития — импровизация, где нет законов. Поэтому смешно слышать порою, когда наивные эзотерики заявляют, что они идут к истокам. Движение к истокам сродни попытке залезть обратно в утробу матери. Блудный сын, который в притче возвращается в свой дом, по сути, возвращается совсем в другой дом, потому что он сам уже другой. А посему и вернулся он не в изначальную точку. Непредсказуемости и изменчивости нам не избежать».

«Виноват...», - пытался было вклиниться в беседу гость, изумлённый таким обильным наводнением речей, которым, казалось, и конца не было. «Хотите что-то спросить? Извольте!», - «Джокер настолько всеобъемлющ, что я даже и не знаю, что спрашивать, куда не ткни - везде его проявление», - «Ага! Я скажу, что с вами сейчас происходит. Вы просто попались. Попались в образ своих представлений и испугались. Заметьте — вы побоялись задать следующий вопрос, побоялись оказаться в дураках. А? Нет?», - Григорий Михайлович торжествовал. Лебедько же здесь закусил губу и не нашёлся, что отвечать.

Вставши с дивана, подойдя к гостю и покровительственно потрепав его по плечу, Карамболь вдруг, предложил: «Владислав Евгеньевич, а не распить ли нам по этому поводу бутылочку армянского коньячку? Или предпочитаете виски? Может быть, текилу? Найдем-с. Специально для вас, голубчик!», - «Увы, и рад бы вашим радушием воспользоваться да вкусить сии божественные нектары для услады души, но не имею физических возможностей. В силу долгих упражнений у Алексея Всеволодовича Закаулова, подорвал печень. Так что, от минералочки бы не отказался, если позволите».