Живые души. Роман-фантасмагория

– Интересно, чем руководствовался этот графоман, предлагая свою рукопись в журнал? – громко возмущалась обида. – Что он из себя представляет? Ноль! Закончил бы для начала филфак или литинститут. На худой конец курсы какие-нибудь, где учат писать.

– Положим, ни Гоголь, ни Чехов, ни Бунин не имели литературных дипломов, – парировал хрипун. – А графомания – это неотъемлемая черта писателя. Он не может обойтись ни дня без строчки – что ж в этом плохого?

– Ну, так и пусть себе пишет в дневник или блог какой-нибудь ведёт. Но нет, подавай ему журнал! Кстати, мог бы и повнимательней ознакомиться с условиями приёма рукописей, – поджала губы обида, – ведь чёрным по белому написано: не более сорока тысяч знаков. А он сколько прислал?

– Какая чушь! – хрипло рассмеялся оппонент, – да не читай больше! – и все дела.

– Между прочим, работа редактора всегда остаётся незамеченной, – затянула другую песню обида, – никто не знает, сколько мусора приходится пропускать через себя, сколько макулатуры перелистывать, сколько страниц черкать, не говоря уже о грамматических ошибках: современные писатели ужасно безграмотны!

– Но зачем же самому черкать? Тем более править ошибки – это работа корректора. Редактор, тем более главный, не должен этого делать. Его задача – побудить автора к добровольному совершенствованию своего текста.

– Это если есть, что совершенствовать! – едко заметила обида.

– Безусловно, – примирительно кашлянул хриплый голос. – Редактор – он ведь первейший друг писателя. Но друг взыскательный, честный, при этом кровно заинтересованный в успехе рукописи. Он собирает чемодан и переселяется на время в созданный автором мир. Он путешествует там, глядя по сторонам, знакомится с героями, проходит вместе с ними все коллизии и передряги. Цепко подмечая детали, редактор высматривает самое важное, что хотел сказать писатель, главную идею рукописи. С искренним интересом к миру автора, с глубоким уважением к писательскому труду он исследует его, утверждая писателя в том ценном, что там обнаружил, вселяя в него необходимую как воздух веру в себя. Вместе с тем побуждает избавиться от неизбежных издержек, художественных дефектов, которые как профессионал замечает и как друг честно и доброжелательно высказывает.

– Ага, если так тетешкаться с каждым автором, ни на что другое времени не хватит.

– Время, потраченное на автора, никогда не пропадает впустую, – заметил хрипун, – а вот административный раж, коим грешат иные современные редакторы, сортировка рукописей в две стопы, свирепое черкание карандашом – это всё пустые действия, лишённые всякого смысла.

– Это почему же? – насупилась обида.

– Потому что главное, ради чего писатель обращается к редактору, – это общение, а не публикация, как думают многие. Мудрый совет, профессиональный диалог – вот чего от него ждут. Сила убеждения редактора, его поддержка или аргументированная критика помогает родиться новому автору или остаться самим собой уже состоявшемуся. Редактор может выразить мягкое сочувствие и дать рекомендации, если срок ещё не пришёл и родиться пока нечему. Что же касается черкания, то это удел автора – ведь это он родитель будущего детища.

«А ведь рассуждения этого хрипуна не лишены смысла, – отметил про себя Чалый, – я и сам, пожалуй, не отказался бы от такого редактора». «Что?! Бунт на корабле? – раздался плаксивый голос обиды. – Лучше вспомни Парникова, как тот обошёлся с твоей повестью. Ты помнишь, как он её обозвал? Чахлой!» Всеволод Ильич помрачнел. «Вот именно! – расправила плечи обида. – Почему это ты должен вести себя по-другому? Парникову можно, а тебе – нет?».

В кабинет Чалого вошёл курьер и положил на стол свежий номер «Русской литературы». Всеволод Ильич неохотно раскрыл альманах и увидел в содержании имена почти всех местных литераторов, включая мерзавца Гривенникова. Его, Чалого, в оглавлении не было. Редактор тяжело вздохнул. Обида шевельнулась грузным, обросшим колючками панцирем, едва помещавшимся в хлипком теле редактора. «Ариведерчи!» – прохрипел простуженный голос, махнул крылом и вылетел в форточку. Больше он уже никогда не возвращался.

Глава 49. Приют

Позавчера Рубин заметил за собой слежку. Два автомобиля попеременно следовали за ним по городу весь день. Когда он покидал машину, в хвосте пристраивался человек в тёмных очках и с безразличным видом ходил за ним по пятам. Такая же картина повторилась вчера и сегодня. Чьих это рук дело – сомнений не было.