Живые и мёртвые

«Среди ритуальных благословений, связанных с официальным почитанием Бога, — говорит Михель в книге “Литургия Церкви”, — наиболее впечатляющи освящение церкви и посвящение избранной супруги Христа». Бракосочетание девы с Христом проходит под руководством епископа, который является «высшим литургическим сановником» Церкви. Эта церемония проводится во время мессы, «дабы обязательство души девы могло быть непосредственно объединено с обязательством чистого Агнца на алтаре»[220].

Претендентки, сопровождаемые девами, уже посвятившими себя служению, входят в церковь; священник, помогающий епископу, поет: «О, благоразумные девы, приготовьте свои светильники. Смотрите, жених приближается, идите навстречу ему».

Он представляет претенденток епископу. Последний как представитель Христа обращается к ним: «Бог и Спаситель наш Иисус Христос, помогающий нам, мы выбираем этих дев, дабы представить и посвятить их, и сочетать их браком с Господом нашим Иисусом Христом, Сыном Бога всевышнего». Далее «невест» спрашивают: «Желаете ли вы получить благословение и быть посвященными и обрученными с Господом нашим Иисусом Христом, Сыном Бога всевышнего?»

Они отвечают: «Желаем». В ритуале, который следует далее, каждая дева обручается с Христом. «Приди, моя избранница, — взывает к ним песнь епископа, — твой Царь ждет тебя. Слушай и смотри, обрати свой слух».

«Я служанка Христова, — отвечают девы, — а посему привыкла повиноваться».

Епископ вопрошает: «Готовы ли вы стойко блюсти святую непорочность, в коей поклялись?»

«Готовы», — клянутся они.

Каждая дева становится отныне законной супругой Христа, находящейся с ним в вечном союзе. Совершенный брак на земле предвосхищает то, что продолжится далее, после смерти, как совершенный брак на небесах.

Целомудренные мужчины и женщины на супружеском ложе должны контролировать себя, не давать воли похоти и отказывать себе в плотских удовольствиях. Необходимы сдержанность и дисциплина, чтобы их желание соединиться оставалось в рамках предустановленной духовной гармонии и получило санкцию Бога. Однако ни один мужчина и ни одна женщина, сексуально соединенные с другим созданием, никогда не могут полностью избегнуть чувственной похоти и мирских сует и соблазнов. Поэтому каждой душе, жаждущей достичь более совершенного состояния, необходимо большее и дальнейшее очищение. Только аскетические практики могут привести к достижению этой цели и позволить такому индивиду войти в совершенный союз с Богом. Обеты нестяжания, послушания и безбрачия обеспечивают такой образ жизни, который очищает индивида посредством его самоотречения. Символическая плоть редуцируется, какая-то часть ее «удаляется», и расширяется сфера духа, создавая тем самым более широкий просвет и символическое лоно, куда может войти и быть принятой Божественная любовь. Ритуальная аскетическая жизнь закладывает фундамент для более тесной связи с Богом, но «мотивом является уже не очищение, а нераздельность в самом строгом смысле этого слова... Внутренняя пустота — необходимая, если мы хотим быть наполнены Богом, — есть полная внутренняя свобода». И наконец, необходимо, чтобы Бог признал самоотречение и сделал его приемлемым для Себя, когда «Он и любовь к Нему заполняют пустоту [курсив мой], которая до того оставалась... Он, кто зовет душу в состояние совершенства, наполнит ее Собою, если она следует его зову». Таким образом духовно признается, эмоционально переживается и осуществляется брак посвященной девственницы, невесты Христовой[221].

В этом священном браке «есть наслаждение и жертва во имя возлюбленного, и дева оставляет свою мирскую жизнь, точь-в-точь как невеста обычно оставляет свой дом с тем, чтобы последовать за мужчиной, коего избрала ее любовь... Точно так же душа, опьяненная любовью Иисуса, жаждет пожертвовать всем во имя его любви, предстать перед ним обнаженной, в уединении слушать его голос, ловить его взгляд своим сердцем, и ждать с препоясанными чреслами и зажженными светильниками своего жениха... Душа избирает страдание... дабы могла она... отпраздновать с ним свадебный пир муки...»[222] Этот союз — один из высочайших и духовнейших союзов, на который только способны люди. Это живая связь, окружающая плотным кольцом и наполняющая тела тех, кто в нее вовлечен, так что такие люди полностью заключаются в границы сакрального символа — сакрального символа другого сакрального символа, источником которого, в свою очередь, служат моральный человек и его видовая жизнь.