Жизнь Аполлония Тианского

Новаторство Филострата несомненно — он сочинил первый настоящий биографический роман и по праву мог бы считаться основоположником этого популярного жанра европейской литературы, если бы у него нашлись прямые подражатели, но таковых не нашлось. Судьба «Жизни Аполлония» не стала судьбой новаторского сочинения, которое в случае успеха порождает новое направление в литературе (как книга Аристоксена), а в случае неуспеха немедленно предается забвению, потому что не достигает читательского восприятия. «Жизнь Аполлония» пользовалась очень большим успехом, сравнимым с успехом удачных литературных открытий, но все же литературным открытием не считалась и никаких серьезных изменений в литературный процесс не внесла. Причины для этого имелись как внутри, так и вне литературы последних веков античности. Внутрилитературные причины были в слишком опознаваемой эклектичности книги Филострата. Всякое новаторское сочинение опирается на какую-то традицию или традиции, но традиции эти или неизвестны, или малоизвестны, или значительно преобразованы — в любом случае и у автора, и у читателей возникает ощущение новизны. А Филострат преобразовывал биографическую традицию за счет традиций общеизвестных: народной книги, географического трактата, риторической декламации — он ничего не придумывал и не производил впечатления изобретателя, а просто привлекал к своему салонному повествованию все, что знал и умел, и все, что заведомо должно было нравиться слушателям, т. е. то, что им было знакомо. Современники Филострата успели привыкнуть к тому, что риторика затопила словесность, и появление риторической биографии не было воспринято как новость. «Жизнь Аполлония» для античного читателя осталась жизнеописанием — это очевидно хотя бы из полемики Гиерокла и Евсевия, пользовавшихся книгой Филострата как историческим источником. Но была и другая — уже внелитературная — причина, отвлекавшая внимание образованной публики от художественных достижений Филострата и в то же время объясняющая успех его сочинения. Юлия Домна с помощью искусного ритора достигла своей цели: Аполлоний Тианский стяжал почет, которым не пользовался ни при жизни, ни в век Антонинов, его кумиры стояли рядом с кумирами Орфея и Асклепия в домашнем святилище императора Александра Севера, его советам внимал во сне император Аврелиан, его слава казалась достаточной для борьбы с мировой религией не только последним эллинам, но впоследствии и французским просветителям — описание посмертной карьеры Аполлония заняло бы слишком много места, однако и сказанного довольно, чтобы понять, как уникальна была эта карьера. Слава Аполлония затмила славу его биографа, а культура, обзаведясь новым героем, не проявила интереса к первой ласточке нового жанра.

Между тем тот Аполлоний, которого почитал Александр Север и видел во сне Аврелиан, был созданием Филострата. Аполлоний исторический, которого знали и о котором писали более или менее грамотные греки первых двух веков нашей эры, пользовался ограниченной известностью и был лишь прототипом героя — истинным героем сделался условный мудрец, с беллетристической конкретностью выведенный в биографическом романе. Как и положено литератору, Филострат изображал не сущее, а возможное: он сочинил жизнеописание возможного мудреца, а для культуры этот мудрец оказался не просто возможным, но и предельно желательным. Исполнив заказ Юлии Домны, Филострат удовлетворил потребность целой эпохи.

2. ФЛАВИЙ ФИЛОСТРАТ И ЕГО ГЕРОЙ

Чтобы понять роль, которую герой Филострата сыграл в античной культуре, следует прежде всего объяснить, какое место занимала в этой культуре пресловутая премудрость Пифагорова, т. е. начать с исторического экскурса.

Пифагор жил в эпоху, довольно хорошо изученную историками, — в VI в. до н. э., был современником многих знаменитых философов (Анаксимена, Гераклита, Парменида) и политических деятелей (Поликрата, Креза), однако надежных сведений о его жизни мало. Обычно Пифагор считается уроженцем ионийского острова Самоса, а отец его зовется Мнесархом, хотя у Филострата отец Пифагора — Мнесархид. Молодые годы Пифагор провел в ученье: среди его учителей называют первых греческих мудрецов Фалеса, Бианта и Анаксимандра, но уже Геродот сообщает, что Пифагор учился также и у египетских жрецов, от которых воспринял, в частности, учение о метемпсихозе («История», II, 81; IV, 95, 96). Во всяком случае, Пифагор много путешествовал. В зрелом возрасте, завершив ученье и восприняв (или выработав) некую доктрину, он переселился в Италию и создал в Кротоне первую пифагорейскую общину, которую сам же и возглавил.