Жизнь Аполлония Тианского

Неоплатонизм, как явствует из самого его названия, основывался на учении Платона, но учением этим не ограничивался, тяготея к предельному универсализму. Это философское направление возникло в III в. и было не столько рациональной философией, сколько охранительной идеологией — отсюда преимущественный интерес неоплатоников к богословским проблемам и религиозной практике, а впоследствии и открыто сформулированное разделение философов на «науколюбивых» (φιλομαθείς) и «божественных» (θείοι). Теургия («богоделие») возникла именно из стремления неоплатоников к всеобъемлющей и богодухновенной мудрости, сходной с пророческим одушевлением. Основоположник неоплатонизма Плотин (205—270) был учеником платоника Аммония: юность его совпала с успехом «Жизни Аполлония Тианского» и возрождением престижа реконструированной «пифагорейской жизни». Как ученый Плотин разрабатывал и (по словам все того же Гиерокла) «очищал» платонизм, как практический философ он следовал разнообразным аскетическим правилам, посредством коих мог произвольно впадать в экстаз, «соединяться с вселенским богом», как пишет Порфирий («Жизнь Плотина», 23). Упражнение специфической техники экстаза для последующего «слияния с абсолютом» представляет собой достаточно распространенный культурный феномен: самым ярким примером тут могут быть некоторые виды йоги, но экстатическая практика была знакома и античности, особенно в связи с мистериями — недаром Прокл впоследствии отмечал, что Плотин и его последователи усвоили такой образ жизни, словно посвящались в таинства («Платоновское богословие», I, 1, 5—7)[533]. Для первых неоплатоников экстаз был желательной, но не обязательной целью духовных упражнений: ученик и преемник Плотина Порфирий (233—304) признается, что даже у Плотина это получалось изредка, а ему, Порфирию, удалось лишь однажды. Тем не менее фигура Порфирия весьма значима для раннего неоплатонизма: он написал «Жизнь Пифагора», тем окончательно подтвердив ориентацию неоплатоников на «пифагорейскую жизнь», и он же сочинил трактат против христиан, остававшийся популярным до самого конца античности.

Аскетические опыты Плотина в соединении с усвоением неоплатониками «пифагорейской жизни» создали концептуальную основу всемогущества «божественного мужа», так что ученик Порфирия Ямвлих создал своеобразную теорию теургии, отчасти отразившуюся в его трактате «О таинствах»: первая ступень теургии — одушевление, затем получение силы, затем воспарение души и, наконец, вознесение к богам, и преображение (ср. финал «Златых виршей»). Именно с Ямвлихом теургия стала обязательной проверкой способностей философа и главным его назначением, именно Ямвлих сочинил «Жизнь пифагорейскую», столь похожую на «Жизнь Аполлония Тианского», именно Ямвлих открыто объявил, что чудеса теурга суть вмешательство божества в дела людей, потому что мудрец и есть бог, — вспомним, что Аполлоний в письмах постоянно называет себя богом, что богами называют себя у Филострата брахманы и что Домициан обвиняет тианийца именно в притязаниях на божественный статус. Дамаский предполагал, что Ямвлих происходил из «вельможного Эмесского рода», и некоторые дополнительные источники это подтверждают[534], — оставив в стороне надежность этих свидетельств, можно говорить об определенном «Эмесском преемстве», со всею очевидностью отраженном в позднеантичной традиции (Юлия Домна, Аврелиан, Ямвлих) и описывающем основные стадии реализации в культуре концептуального образа «божественного мужа». Ямвлих был современником Константина, так что расцвет его деятельности совпал с превращением христианства в государственную религию и с началом последнего этапа борьбы язычества с христианством, а, соответственно, с расцветом теургии.