Жизнь без бога

«Исходя из этих соображений, можно предположить, что не верифицируемость, а фальсифицируемость системы следует рассматривать в качестве критерия демаркации. Это означает, что мы не должны требовать возможности выделить некоторую научную систему раз и навсегда в положительном смысле, но обязаны потребовать, чтобы она имела такую логическую форму, которая позволяла бы посредством эмпирических проверок выделить ее в отрицательном смысле: эмпирическая система должна допускать опровержение путем опыта»[123].

Выходит, что теоретические высказывания нельзя получить из высказываний о фактах. Но высказывания о фактах могут противоречить теоретическим высказываниям. Эмпиризм начиная с Бэкона никогда не отвечал на вопрос, что же на самом деле представляет собой индукция, каковы ее правила, что связывает высказывания о фактах и теории. Отмечу, что фальсифицируемость теории не означает ее фальсифицированность. Фальсифицируемость — это логическое качество предложения, а не онтологическое качество действительности. Проще говоря, принципы сохранения энергии фальсифицируемы. Можно представить себе утверждение о факте, которое бы опровергло эти принципы. Другое дело, что мы ни в коем случае не ожидаем нарушения этих принципов, поскольку эти принципы являются обобщением всего множества наблюдаемых нами фактов и всех других принципов, которые мы выводим из всего множества доступных нам фактов, включая причинность. Проще говоря, мы не можем экстраполировать последствия нарушения таких принципов. Но это уже разговор о реальности, а не о логическом качестве наших суждений и познавательных способностей. И реальность, если так можно метафорически выразиться, уже бросала нашей логике и нашему опыту вызовы, вроде квантовой запутанности.

Но не будем о квантовой механике и вернемся к логике и философии, а конкретно — к проблеме демаркации и критерию фальсификации. Можно подумать, что это очень специфическая логическая проблема научного метода, попперовское решение которой изящно, но бессмысленно за рамками камерной дискуссии о неполноте индукции. Но это совершенно не так!

Оказалось, что принцип фальсифицируемости, сформулированный Карлом Поппером, очень просто выразить вне контекста специальной философской дискуссии о научном методе: если для утверждения нельзя сформулировать условия возможного экспериментального опровержения, такое предложение является непроверяемым, то есть метафизическим[124]. Знаменитый пример Бертрана Рассела с «космическим чайником» (речь идет о знаменитейшем примере Рассела, согласно которому утверждение о существовании бога так же непроверяемо, как существование крошечного фарфорового чайника, находящегося на орбите вокруг Солнца где-то в Солнечной системе — он так мал, что его невозможно обнаружить в самый мощный телескоп) можно назвать публицистическим раскрытием принципа демаркации Карла Поппера, хотя лишь при определенных самим Расселом условиях. Очевидно, что при некоторых условиях (отправка космического корабля с чувствительными датчиками) можно проверить утверждение в определенной точке пространства «маленького чайника». Короче говоря, несчастный чайник повис в чистилище для не слишком удачных примеров, где-то на полпути между «мемом» и логическим доказательством. Но существуют такие утверждения, которые в силу самой своей формы вообще исключают проверку. Ироническим отражением таких утверждений являются пародирующие религии утверждения о «Летающем Макаронном Монстре» или «Невидимом Розовом Единороге». В этих случаях за комической формой скрывается важный эпистемологический аргумент.

Для любого общего утверждения любой научной теории можно представить условия опровержения. Но метафизическое утверждение — это такое утверждение, которое нельзя опровергнуть в принципе. С точки зрения логического позитивизма, у него нет истинностного значения, оно не является ни истиной, ни ложью. По сути дела, метафизическое утверждение является буквальной бессмыслицей. С точки зрения критического рационализма, такое утверждение не является знанием (ведь научное знание по крайней мере может оказаться ложью).

Короче говоря, что не может быть уличено во лжи — то не предмет серьезного спора, не новое знание и не аргумент.