Жизнь человека: встреча неба и земли

В моей жизни были моменты, когда я ясно ощущал, что крест, который я несу, как и любой христианин, становится все тяжелее. В первый раз я ощутил это во время моего рукоположения в диаконы, затем в священники, потом — в день посвящения в епископы и, наконец, когда я стал Католикосом, сначала Киликийским, а теперь и Всех Армян. В каждом из этих случаев я чувствовал, что тот же крест становится чуть-чуть тяжелее... Наконец, два года тому назад, я действительно ощутил его как иго, то есть как высший долг, как безграничную и полную самоотдачу. Я также думаю, что сила власти пропорциональна самоотдаче личности. Именно в этом смысле я воспринимаю глубокое значение слов Христа, которые настолько красноречивы, что не требуют никаких комментариев: «Ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф 11, 30).

Урок Понтия Пилата

Другим аспектом проблемы авторитета и власти является карьеризм. Карьеризм не только как готовность к каким-либо компромиссам с совестью ради удовлетворения своего честолюбия, но и как отношение к карьере как к высшей ценности.

Всякий раз, когда я перечитываю в Евангелии историю страстей Христовых, меня поражает личность Понтия Пилата. Он был абсолютно безразличен к делу, которое должен был рассудить. Он был известен своей жестокостью и бесчеловечностью; но этот оказавшийся перед ним Галилеянин буквально с первого момента вызвал у Пилата чувство сострадания и, возможно, даже симпатии. Вопреки своим привычкам, он сделал все, что мог, чтобы спасти Обвиняемого: он старался спасти Его любым способом и даже использовал свой талант оратора и актера... Он уступил лишь тогда, когда понял, что ставкой может стать его карьера. Аргумент старейшин и первосвященников заставил Пилата капитулировать: «Если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю...» (Ин 19,12).

Одним словом, Страсти Христовы, будучи высшей точкой истории спасения, как будто говорят нам, что власть, действительно, является самым сильным искушением...

Прежде всего, я хотел бы повторить то, что уже сформулировал во время наших бесед: карьеризм для меня — это искажение власти. Я уже сказал, что власть имеет ценность лишь в той мере, в какой она служит людям; карьеризм является культом власти. Согласно моему пониманию христианской морали, карьеризм — один из самых тяжелых грехов.

То, что Вы говорите о Понтии Пилате, абсолютно справедливо; как судья, он видел, что Иисус был совершенно невиновен. Но Пилату не хватило мужества противостоять первосвященникам, так как он понимал власть как карьеру, а не как служение. Он хотел сохранить свое место, преимущества своего положения, гордость за свой титул. В момент выбора карьеристские соображения возобладали в нем над справедливостью и истиной. Его знаменитый вопрос: «Что есть истина?» — был лишь вопросом интеллектуальным, а не вопросом жизни. Для Пилата наивысшую ценность имели его благосостояние, положение и престиж.

Сколько теперь новых понтиев пилатов! К сожалению, их много даже в Церкви...

Карьеризм, монашество и женатый епископат