Жизнь для Венгрии. Адмирал Миклош Хорти. Мемуары. 1920—1944

В День святого Иштвана он отправился в свой сотый полет и двадцать пятый боевой вылет. Иштван был нашим лучшим пилотом-истребителем и все же пал жертвой ответственной боевой задачи. Как всегда, он отправлялся в полет без сопровождения. Он отправился в путь один. Сегодня весь народ провожает его в последний путь».

Глава 19 В поисках выхода

Сведения, которые я получил от своего сына Иштвана с Восточного фронта незадолго до его гибели, в мрачном свете представляли сложившуюся ситуацию. Тупиковое положение под Сталинградом[80] и поражение у Эль-Аламейна[81] были явным свидетельством коренного перелома в ходе войны[82]. В самой Германии, и в еще большей степени за границами страны, вера в ее победу стремительно таяла. Повсюду, не исключая Германии, люди начали говорить о возможности окончания войны. Муссолини пытался убедить Гитлера, что ему необходимо заключить мир со Сталиным; неизменный ответ на этот часто повторяемый совет был стереотипным: «Восточный фронт – это чисто военная проблема».

Назначение Каллаи премьер-министром принесло с собой перемены в политическом курсе страны, которые были тесно связаны с общими изменениями в мировой обстановке, как в военной области, так и политической.

10 марта 1942 г. я поручил Миклошу Каллаи, ведущему политическому деятелю нашей страны, принять дела у Бардоши. Иностранцы были склонны считать рельефно выраженные черты его внешности – высокий лоб, кустистые брови, выдающиеся скулы, орлиный нос и твердый подбородок – характерными для облика венгра. Каллаи, несомненно, воплощал в себе традиции нашей нации, которая, окруженная враждебными инородными народами, на протяжении веков была вынуждена бороться за самосохранение.

Находясь на должности министра сельского хозяйства, Каллаи сделал много полезного для страны, но, только став премьер-министром, он в полной мере нашел применение своим талантам. Каллаи был прозорливым и проницательным политиком; к тому же перед лицом непреодолимых обстоятельств, когда уже, казалось, ничто не в силах ему помочь, он мог предпринять необычный ход, сбив с толку противника.

Каллаи поставил перед собой, как премьером, цель вновь добиться для Венгрии свободы действий и, если будет возможно, неучастия в войне. Бремя войны становилось непосильным. Мы отдавали себе отчет в мощи нашего восточного соседа, которая была следствием исторического развития и географического положения. Но мы также начинали испытывать все большую неприязнь к тоталитаризму Третьего рейха и все больше уважать державы Запада и ценить их демократические формы правления. Напряженность внутриполитической ситуации в Венгрии нарастала. Ультраправые в парламенте, представленные бывшим премьером Бардоши и Имреди и их сторонниками, а также приверженцы партии «Скрещенные стрелы» требовали и дальше продолжать войну. В то время как левое крыло, к которому относились члены Партии мелких хозяев во главе с Байчи-Жилински, а также социал-демократы требовали, более или менее открыто, выйти из войны. Вдобавок ко всему, появились первые прокламации находившихся в подполье коммунистов.

Каллаи принял во внимание все эти политические разногласия, одновременно делая вид, что он продолжает проводить политику своего предшественника. Между ним и мной установилось негласное соглашение, что он будет иметь свободу действий и не сообщать мне в деталях о принимаемых им мерах. Они заключались в том, чтобы, продолжая поддерживать наши отношения с гитлеровской Германией, способствовать большему сближению с англичанами и американцами, но не с Советским Союзом. Это был сложный вопрос и, принимая во внимание политику Рузвельта в отношении Сталина, неразрешимый. В результате тайного соглашения, заключенного нами с западными державами, что мы не будем обстреливать их самолеты в небе Венгрии, они не бомбили наши города. В какой-то степени это было на руку немцам, так как важные железные дороги и заводы продолжали беспрепятственно функционировать. Летом 1942 г. мы впервые установили контакты с Великобританией; прошло больше года, прежде чем начались переговоры, ответственность за проведение которых взяли на себя Каллаи и начальник Генерального штаба Сомбатхей.

В июле 1942 г. Гитлер принял Каллаи в своей штаб-квартире для обсуждения военных вопросов. Наш премьер поднял вопрос венгеро-румынских отношений. Гитлер посчитал, что мы уклоняемся от главной повестки встречи. Не одобрял Гитлер нашего повышенного внимания, когда шла война, к реформе верхней палаты нашего парламента и другим внутренним проблемам страны. Когда наш премьер в своей речи, произнесенной 17 декабря 1942 г., говорил о важности «требований национального суверенитета и независимости Венгрии», его посыл был достаточно ясен. Это его заявление вызвало еще большее недоверие Гитлера к Каллаи, которое он испытывал к нему еще с момента его избрания.