Жизнь евреев в России

Вряд ли входило бы в мою задачу обелять память предков, если бы примером порочности еврейских купцов, будто «тайно» записавшихся в московское сословие, не был выставлен благородный еврейский печальник Нота Хаимович Ноткин. Сперва Могилевский купец, а потом «польский надворный советник», Нота Хаимович, или, как его называли, Натан Ноте Шкловер, по названию его города, был известен по своим крупным деловым оборотам и поставкам для армии Потемкина, у которого он пользовался большим расположением. Хотя торговые дела Ноткина, которые он вел частью единолично, частью с русскими московскими купцами Шошиным и Иконниковым, достигали громаднейших размеров, его материальное положение было весьма стеснительно, так как, по-видимому, после смерти Потемкина казна с ним не рассчиталась. Он был два раза банкротом (в 1799 году совместно с русскими купцами), но это обстоятельство не лишило его уважения со стороны христиан-сановников, среди которых он имел большие связи, весьма широко использованные им в целях улучшить правовое и экономическое положение единоверцев. Достаточно здесь указать, что такой враг евреев, как известный поэт Державин, получив в 1803 году, в качестве министра юстиции, высочайшее разрешение пригласить кого-либо из евреев к участию в работах Еврейского комитета, состоявшего преимущественно из лиц, близких к государю, остановил свой выбор на Ноткине, к которому он и обратился по этому поводу с письмом. Нечего говорить, что Ноткин не скрывался за границей; так, с 1797 года он проживал в Петербурге на виду у всех, будучи известен императору Павлу 1.

Жалоба москвичей была передана на рассмотрение Совета Государыни, которому была представлена также жалоба евреев на то, что их более не принимают в смоленское купечество; он нашел, что «евреи не имеют права записываться в купеческие российские города и порты и что от допущения их к тому не усматривается никакой пользы; что они могут, однако, пользоваться правом гражданства и мещанства в Белоруссии, каковое право полезно распространить на наместничество Екатеринославское и Таврическую область (ныне Екатеринославскую, Таврическую и Херсонскую губернии).

Это предложение было санкционировано императрицей Екатериною II, и соответствующим указом, 23 декабря 1791 года, было положено начало черты оседлости. Однако ни Совет, ни государыня не предполагали того результата, к которому привел позже этот указ. При условиях тогдашнего общественно-государственного строя вообще и еврейской жизни в частности правительство отнюдь не могло иметь в виду создать для евреев особое стеснительное положение, ввести для них исключительные законы в смысле ограничения права передвижения. По обстоятельствам того времени указ 1791 года не ставил евреев в этом отношении в менее благоприятное положение сравнительно с христианами. Давний порядок, приковывавший обывателей к месту, продолжал прочно держаться в общественной жизни, несмотря на то, что городовое положение 1785 года дало свободу передвижения купеческому сословию. Мещане, например, не могли переходить из одной губернии в другую, и, следовательно, евреи, записавшиеся преимущественно в мещанство, не могли бы переселяться из губернии в губернию, если бы указ 1791 года не подтвердил, что они пользуются свободой переселения в белорусских губерниях. Таким образом, указ 1791 года не внес какого-либо ограничения в права евреев в отношении жительства, не создал специально «черты»; он не имел своей задачей отгородить евреев от христиан: тогда же пред евреями были открыты новые области, в которые по общему правилу нельзя было переселяться. И вообще обстоятельства, вызвавшие указ, не дают основания предполагать, будто правительство имело причины принять исключительные меры в отношении евреев как таковых. Опасение за вредное влияние на христиан – нравственное или религиозное – решительно не играло в этот момент какой-либо роли. Вопрос заключался лишь в том, что полезно. Торговая деятельность евреев во внутренних городах, по мнению Совета, не приносит пользы, поэтому прежняя льгота, дарованная евреям, уничтожается. Переселение евреев в новый край сулит государству выгоду – общее стеснение в свободе переселения отвергается для данного случая, и евреям предоставляют доступ в новый край. Тем не менее, именно с указа 1791 года ведет свое начало черта оседлости. Указ послужил основанием для того толкования, что, независимо от прав соответствующих христианских классов, евреи пользуются правом оседлого жительства (то есть правом приписки, с коим было связано право гражданства, отправления купеческих и мещанских промыслов в месте приписки) лишь в определенных губерниях. Черта еврейской оседлости (хотя это выражение тогда было еще неведомо) стала основой ограничительного законодательства.

В 1793 году произошел второй раздел Польши, в силу которого к России были присоединены земли, образовавшие Изяславскую, Брацлавскую (Волынскую и Подольскую) и Минскую губернии, вошедшие в состав черты оседлости.