Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону

Активную роль в группе Румянцева стал играть известный церковный деятель, ученый и писатель Евфимий Алексеевич Болховитинов. Сын священника, он учился в Воронежской семинарии, потом в Славяно-греко-римской академии, слушал лекции в Московском университете, одновременно подрабатывал корректором в типографии П.М. Пономарева, виделся с известным писателем Николаем Новиковым, стал бывать на его вечерах, видел Н. Карамзина, который одно время жил в доме Новикова, часто беседовал с И. Дмитревским, увлекся переводами с французского языка. В это же время Е. Болховитинов познакомился с Н.Н. Бантышом-Каменским, который приобщил его к истории и любви к архивным древностям. В 1789 году Е. Болховитинов вернулся в Воронеж, преподавал в Воронежской семинарии греческий и французский языки, церковную историю и богословие, пять лет был ректором семинарии, а с 1796 года – соборным протоиереем в Павловске, не оставляя переводческой деятельности. В 1793 году он перевел «Размышления о красноречии…» Н. Трюбле и «Вольтеровы заблуждения…» К. Ноннота. Он хорошо знал радикальные мысли просветителей, но постоянно противопоставлял им мысли умеренной ортодоксально-церковной идеологии.

В эти годы рухнула его семейная жизнь, он овдовел и потерял детей, все это заставило его о многом задуматься, в 1799 году он переехал в Петербург и, приняв монашество, стал Евгением. В 1804 году Евгений Болховитинов был возведен в сан епископа.

В 1806 году по рекомендации Г. Державина епископ Евгений был принят в члены Российской академии наук. По мнению критиков и современников, епископ Евгений чтил Николая Карамзина как историографа, поддерживал «дружеские связи с писателями архаической ориентации, в том числе вошедшими в ядро «Беседы любителей русского слова», отрицательно относился к писателям нового поколения А.С. Пушкину, В.А. Жуковскому, Н.И. Гнедичу (см.: Русские писатели 1800–1917: Биографический словарь. М., 1992. Т. 2. С. 208).

С искренностью и симпатией митрополит Евгений следил за работой графа Румянцева и его группы по сбору и составлению сборника «Собрание государственных грамот и договоров», был почти со всеми участниками группы знаком и внимательно наблюдал за их работой. В 1868–1870 годах в Воронеже вышла в трех выпусках «Переписка митрополита Киевского Евгения с Государственным канцлером графом Николаем Петровичем Румянцевым и с некоторыми другими современниками (с 1813 по 1825 г. включительно)», в которой представлен обмен мнениями двух замечательных знатоков истории России.

23 января 1813 года епископ Евгений из Вологды сообщает графу Румянцеву о том, что он «готов охотно, в угодность Вашему сиятельству, принять на себя» разработку Зырянских надписей и списка Зырянской обедни и прислать эту разработку в Петербург. 13 марта 1813 года граф Румянцев благодарит «милостивого Архипастыря» за то, что он 20 февраля прислал «подлинную грамоту Великого Князя Мстислава Владимировича, препревожденною наизанимательнейшими примечаниями и изъяснениями вашими о сем безценном отрывке нашей древности». Граф Румянцев тут же распорядился, чтобы этот «драгоценный труд» вологодского епископа стал доступен «преосвященной публике» и был отпечатан «самым рачительным образом».

24 марта 1817 года из Петербурга граф Румянцев писал псковскому епископу Евгению:

«Приступив к изданию второй части хранящихся в архиве Министерства иностранных дел государственных грамот и договоров, осмеливаюсь в знак особого почтения препроводить к вам полученный мною первый лист, содержащий прелюбопытную грамоту и которая, статься может, вам еще неизвестна.

В изследованиях древней российской истории я отличной пользы от того ожидаю, что столь знаменитый ученостию муж ныне Псковскою эпархиею управляет. Вероятно, что богатое под спудом там хранится сокровище и предопределено может быть было судьбами к обработанию тому, кто более других к сему способен.

Нельзя ли оказать мне того одолжения, чтобы точные списки для меня снять с надписей, высеченных на камнях, что лежат в Изборске. Я приму таковую милость с особенною благодарностию и осмеливаюсь в том только настоять, чтобы все издержки на посылку туда особенного человека и что следовать будет ему за труды – с меня потребовать».

9 апреля 1817 года епископ Евгений писал графу Румянцеву:

«…Договорную грамоту Мстиславову я видел в Москве, но доселе не имел с нея у себя списка. Наши любители древностей давно уже ожидали исполнения обещаний г. Карамзина и Московскаго исторического общества об издании сего памятника. Но Ваше Сиятельство по отличной ревности ко всему отечественному предварили их удовлетворением сему ожиданию.

Журнал об успехах народного просвещения давно я весь у себя имел и в том числе книжку с отпечатком Зырянской надписи, а также Зырянскую грамматику, напрасно присвоенную себе Флеровым. Ее сочинил один вологодский семинарист, Зырянин Мезенский, после обучавшийся в Санкт-петербургской Медико-Хирургической Академии, а ныне, как слышно, служащий полковым лекарем…