Жизнь и слово

Просматривая «Толковый словарь», Толстой и из него выбирает приглянувшиеся ему пословицы: «Все минется, правда останется», «Правда со дна моря выносит», «Мила та сторона, где пуп резан», «Не та земля дорога, где медведь ревет, а та, где курица скребет»…

Толстой, как и Даль, остро чувствует разрыв между языком литературы и народной речью. Он жаждет «остановиться… и задуматься о том — не ложные ли приемы, не ложный ли язык тот, которьш мы пишем…».

«А язык, которым говорит народ и в котором есть звуки для выражения всего, что только может желать сказать поэт, — мне мил… — пишет Толстой. — Захоти сказать лишнее, напыщенное, болезненное. — язык не позволит…»

И как вывод: «Люблю определенное, ясное и красивое и умеренное и все это нахожу в народной поэзии и языке и жизни…»

Тогда же, в 70-е годы прошлого столетия, основательно и прилежно, по собственному его признанию, изучает Далев Словарь драматург Александр Николаевич Островский. Много лет он и сам собирал материалы для словаря народного языка, но завершить свой труд не успел. Первые записи Островского относятся ко времени его путешествия по Волге в 1856 году. Любопытно; что в ту пору Даль живет в Нижнем Новгороде и тоже обильно пополняет свои запасы бытовавшими в волжских губерниях речениями.

Основательное и прилежное изучение «Толкового словаря» для Островского — проверка собственных материалов. Но он вовсе не безропотно принимает всякое толкование Даля — порой спорит с ним.

В Словаре Даля (гнездо «МЛАДОЙ») находим: «Дети еще молоды, слишком малы». Островский возражает: «Дети бывают малы, а не молоды». Даль объясняет: Перемочки — «частые, небольшие дожди». Островский опять не согласен: «не частые, а только непродолжительные»…

Сосредоточенные занятия «Толковым словарем» для Островского — один из путей еще ближе сродниться с народной речью. А родник, или «рудник», как любил говорить Даль, у них единственный и общий: живой язык русский.

Один из героев драмы «Бесприданница» в ответ на вопрос, откуда столько пословиц знает, объясняет: «С бурлаками водился… так русскому языку выучишься».

Чтение Далева Словаря, конечно, не может заменить писателю ни собственного жизненного опыта — бывалости, ни собственного знания языка. Чехов с недоверием говорил об иных литераторах, которые усердно роются у Даля и в Островском и набирают оттуда подходящие «народные» слова.

Но чтение Далева Словаря воспитывает чувство языка, точный и тонкий слух, выявляет и развивает в человеке. — на радость ему самому — тот «истинный вкус», который, как гениально заметил Пушкин, «состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, но в чувстве соразмерности и сообразности».

ЗА ПРАВДУ, ЗА РУССКОЕ СЛОВО

Владимир Иванович Даль говаривает, что подвиги и слава бывают шумны и блестящи, а бывают неприметны и глухи. Все знают, что есть Даль, что Словарь его делается, покупают по мере издания выпуск за выпуском, кто в книжных лавках, а кто и прямо «на дому у сочинителя» со скидкой в 10 копеек (если же берешь сразу десять экземпляров одного выпуска, то и по 15 копеек с экземпляра), все привычно, обыкновенно; год проходит, и другой, и третий, деревья за окном в срок меняют свой наряд, Владимиру Ивановичу некогда думать пи о подвигах, ни о славе; он убежден, что никто особенно и не замечает его дела, «ползущего на черепашьих лапках»; он спешит — самое обидное, если теперь не успеет закончить работу, над которой полвека гнется. «Подвижник — доблестный делатель», — объяснит он в Словаре.

Он просит домашних: случится пожар, не спасайте, никакого имущества — берите ящики с заготовками для Словаря и бегом несите в сад. На время гроз он держит рукопись в каменной кладовой под сводами, что поодаль от дома, в. углу двора.

Но пожары огибают стороной старый дом у Пресненского моста — дело движется и неприметно подходит к концу, и тут оказывается, что Далее «Толковый словарь» становится не только заметным событием, но необходимой и неотъемлемой частью нашей духовной жизни, он входит в нее без шума и блеска и с первого шага занимает. в ней место, уже навеки ему отведенное.

Возмущается историк Михаил Петрович Погодин — он печется о славе Даля: общество год за годом приобретает для всенародной пользы великий труд, «Толковый словарь», а того, кто пожертвовал всей жизнью для этого труда, доныне никак не отметило. Даля прославлять надо, твердит Погодин, показывать путешественникам, как величайшую московскую знаменитость!..

Кто-то из деловитых литераторов советует: чем прославлять Даля, лучше за счет общества нанять ему помощника.