Жизнь и труды архиепископа Андрея (князя Ухтомского)

В 1911 году председательствовавший тогда в Синоде митрополит Антоний (Вадковский) решительное противостоял попыткам поставить во епископа распутинского протеже Варнаву (Накропина), однако стоило митрополиту заболеть, как замещавший его архиепископ Сергий дал добро, и Варнава стал архиереем: «…Хлыст играл святителями, а архиепископ Финляндский Сергий уже тогда радовался, что хлыст Распутин им доволен. В это время в Синоде рядом с Сергием сидел… остроумный епископ, который так характеризовал деятельность этого Синода: “Мы по распоряжению обер-прокурора готовы черного кабана в архиереи посвятить”» [435] .

Аресту патриарха Тихона в 1922 году «помогла и содействовала организация недостойнейших священников под названием “Живая церковь”. Они издевательски оболгали Патриарха, выкрали у него канцелярию и пригласили к себе в сотрудники заведомо бессовестных епископов: Антонина и Леонида … Москва не признавала этого ужасного подлога в замене патриаршего управления. Вся Россия не знала, как оценить совершившееся. А кто оценил? Кто все понял? О, всё тот же неизменный, приятный во всех отношениях, известный верою, любовию и чистотой митрополит Нижегородский Сергий! Он, он всё запутал, всех обманул и признал ВЦУ единственною каноническою властью в России. И только за ним, за его чистотою потянулись все мелкие сошки духовного звания. «Уж если многоученый Сергий признал каноничность ВЦУ, то чего же рассуждать!?» Так говорили русские простецы. И попали в страшную ловушку, которую устроил всем митрополит Сергий. Он, только он со своим авторитетом ректора Академии утвердил в русской Церкви этот позор “Живой церкви” и обновленчества, когда беззаконие стало признаваться в Церкви законом и когда иудино окаянство стало расцениваться как гражданская добродетель. …Признавши ВЦУ, Сергий признал все его распоряжения: о низложении Патриарха Тихона, о лишении его сана и монашества и признавал правильными все обвинения против Патриарха» [436] .

А когда вышедший в 1923 году на свободу патриарх Тихон «всенародно и во всяком смирении» принял от митр. Сергия покаяние, мотивы его еп. Андрей комментирует так: «…Здоровый кулак нижегородского крючника был и без канонов достаточным аргументом в пользу признания со стороны митрополита Сергия прав оскорбленного Патриарха» [437] .

В 1922 году еп. Андрей сидел в Бутырке в одной камере с неким инженером Тяжеловесовым, от которого услышал о таком признании митр. Сергия: «Мне надоело таскаться по тюрьмам! Теперь у меня главный догмат – не сидеть в тюрьме» [438] .

С тех пор, свидетельствует еп. Андрей, патриарх Тихон окончательно лишил митрополита Сергия своего доверия, а когда в 1925 году почувствовал приближение смерти, то назвал в качестве своих преемников временных – до Собора – трех архиереев: «…Замечательно, что Патриарх Тихон, человек безукоризненно честный, оставил себе преемниками людей, несравненно менее ученых и несравненно менее заслуженных, чем митрополит Сергий, но решительно вычеркнул из числа своих заместителей именно этого многоученого Сергия, ибо вовсе ему не верил» [439] .

«Петр по своей природной ограниченности оставил после себя около десяти заместителей, из которых первым стоит митр. Агафангел Ярославский (и самый достойнейший), и только изумительная ловкость рук позволила митр. Сергию фактически, почти захватным путем, утвердиться ныне заместителем митр. Петра и добиться первенства в своем собственном Синоде и стать во главе Русской Церкви» [440] .

Сергий стремится «опять влезть в барские хоромы». «И хорошо еще, что никто не послушал этого безумного веления мучителя злочестивого!» [441]

«А конец и венец всем его радостям – это его пресловутая Декларация… Эта Декларация не прошла без последствий! Пока митрополит Сергий радовался на свои хитрые планы… в сентябре–октябре 1927 года были закрыты монастыри в Сарове, Дивееве, в Понетаевке, а потом пять монастырей в Казани, в Оренбурге и т.д. и т.д. А сколько храмов обращены в клубы и уничтожены – трудно перечислить. Так дорого оплачиваются в жизни архиерейские радости.

…Какие же выводы мы можем сделать из всех радостей митрополита Сергия? Вот какие. Да, он бесспорно человек ученый и даже неглупый; и тем он опаснее.

Каноническое его пребывание у церковной власти вполне не может быть оправдано.

Нравственно как руководитель духовенства он тоже вполне неприемлем как человек вполне беспринципный.

И последний вывод, ответ на вопрос: где правда?

Этот последний вывод такой: правда там, где нет митрополита Сергия, где нет ничего подобного обновленческому предательству» [442] .

Чем же объяснялась подобная реакция владыки на два важнейших документа, изданных митр. Сергием и касавшихся острейших проблем взаимоотношений русского православия и советского государства?