Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной

Нина Михайловна не хотела упустить возможность сообщить съезду о деятельности Сормовского кружка, о строительстве в Сормове обсерватории (!), а также попросить помощи и содействия съезда в их работе. Она послала обращение к съезду на имя С. К. Костинского и отдельно приветственную телеграмму. Возможно, ни одно из ее посланий не дошло до адресатов в срок или помешали какие-то другие обстоятельства, но ее письма не были зачитаны на съезде. С. К. Костинский, судя по протоколу заседаний, хоть и был участником, но ни разу не выступал[955]. Однако письмо Субботиной на имя С. К. Костинского, предназначенное участникам съезда, сохранилось, и благодаря ему мы можем судить о научно-организационной деятельности Нины Михайловны в Сормове в 1919–1920 гг. «Послала вчера из нашего Отдела нар[одного] обр[азования] срочную телеграмму в Пулково Вам и А. А. Иванову, с приветом Съезду и просьбой хлопотать о получении нами во временное пользование астро инструментов для нашей строящейся обсерватории, — писала Н. М. Субботина и продолжала: — Пока у нас имеется только 3 астр[ономических] трубы Собольковской обсерватории, солн[ечной] обсерв[атории] Сорм[овского] астр[ономического] кружка, но нет инстр[умента] для опред[еления] времени, места, хотя бы приближенного, нет хронометра, книг и таблиц. Я надеюсь, что если Съезд найдет возможным что-ниб[удь] нам уделить, то в этих определениях нам поможет проф[ессор] Баев[956], поскольку я сама не смогу пользоваться опред[елителем] по слуху»[957]. Судя по следующей фразе, старая Собольковская обсерватория никогда не покидала мыслей Н. М. Субботиной надолго. «Интересно было бы знать, где теперь тот штатив Астрономической обсерватории к[ото]рым мы пользовались 10 л[ет] в Собольках? — задавалась она вопросом в письме С. К. Костинскому. — Не свободен ли он теперь и нельзя ли в будущем просить его снова в пользование для Сормовской обсерватории?»[958]

Однако несмотря на прошлое, расстаться с которым оказалось очень и очень непросто, Нина Михайловна не экономила силы на новой работе. Масштаб развернутой ею в Сормове деятельности и, главное, скорость, с которой ей удалось все организовать, поражают воображение. «Предполагаем, что наша обсерватория будет готова к весне, — сообщала она С. К. Костинскому. — Первый кредит в 300 000, отпущен, приступлено к работам, материал отпущен Сормовскими заводами, заключено условие с 2 подрядчиками. Проект составлен инж[енером] Михеевым[959], тов[арищем] предс[едателя] нашего Астр[ономического] кружка». И продолжала далее: «Обсерватория будет стоять над самым высоким здесь домом „Каменной школой“, где сосредоточены почти все просветительные учреждения Сормова. По штату полагается мне 2 помощника, т[ак] ч[то] рассчитываю вести научную работу параллельно учебной. Деятельное участие в работе принимает наш Астр[ономический] кружок, недавно праздновавший первую годовщину своего существования. Можно надеяться, что это дело пойдет надлежащим ходом…» — вполне оптимистично завершала Субботина эту часть своего доклада.

То ли потому, что это было знакомое Сормово, где буквально с детства знали и любили Нину Михайловну, то ли потому, что она впервые оказалась в роли «официального» ученого, или дело было в неунывающем, жизнерадостном характере, но Нина Михайловна, судя по ее письмам этого периода, вновь была полна энергии и энтузиазма. И никакие условия повседневной жизни не могли испортить ей настроение. А условия эти оказались очень нелегкими. «К сожалению, материальные условия жизни в Сормове сильно ухудшились, дороговизна почти столичная, а ставки прежние, — отмечала она в письме С. К. Костинскому. — Так, завед[ующий] обсерв[аторией] с массой других работ, получает 3000, причем ни о каких ученых пайках речи нет»[960]. И тут же выдвигала предложение: «Не мешало бы Астр[ономическому] союзу выработать свой тариф и ходатайствовать о пайках для провинциальных членов Союза: плохо обстоит дело и с мануфактурой (2 раза в год по 4 ар[шина] ситца I-ой категории работникам), и обувью, взамен которой кооператив весной выдавал лапти. Было бы справедливо хлопотать о лучшем вознаграждении астр[ономическим] работникам при их ночной работе на обсерватории. Сохраняя наилучшие отношения с местной администрацией, мы все же думаем, что и Союз мог бы сказать свое веское слово вообще, для всех подобных провинциальных условий. Напр[имер] театральный союз[961] получает для сочленов сравнительно с нашим, огромные ставки. Хористки Московской оперы, на летних гастролях в Нижнем, пользуясь фронтовым пайком, получали кроме разовых 22 000 жал[ованья] в мес[яц] и по 4000 за каждое выступление в концертах»[962]. «Правда, — продолжала она, — мы рождены не для житейского волненья, не для корысти, не для битв, но и рожденные для вдохновенья нуждаются в необходимых элементах существования. А энергию приходится развивать в 500 лошадиных сил. Как выразился недавно один наш тов[арищ]»[963].