Жизнь и удивительные приключения астронома Субботиной

В этих условиях переезд в Сормово, где знали, уважали и даже любили дам семейства Субботиных (в этом смысле любопытно сохранившееся еще довоенное письмо Игоря Субботина Борису Федченко, в котором Игорь Михайлович сообщал: «Третьего дня я только вернулся из Сормова… <…> Нина с [Валентиной][932] в Саратове, заезжали к нам в Сормово, встречали их весьма польщенно и так, что они чувствуют себя на верху блаженства и гордости»[933]), где работали братья Субботины[934], был весьма логичен, особенно если учесть, что местный Пролеткульт предложил Нине Михайловне работу, пусть и не особо (или вообще не) оплачиваемую. Нина Михайловна писала об этом С. К. Костинскому 14 мая 1919 г.: «Очень давно собиралась Вам писать, да захлопоталась с переездом в Сормово. Сорм[овский] пролеткульт пригласил нас организовать здесь обсерваторию и курс популярной астрономии; я уже составила его конспект и сдала им (читать м[ожет] б[ыть] будет моя сестра). Затем мы организуем Сорм[овский] астр[ономический] кружок. II/V было организационное собрание с представителями Сорм[овского] университета, пролеткульта, Технич[еского] об[щест]ва, б[ывшего] реального училища и т[ак] д[алее]»[935].

Официально Субботина приступила к работе в Сормове 15 августа 1919 г. В справке, выданной впоследствии Сормовским отделом народного образования, значится: «Сормовский отдел народного образования настоящим удостоверяет деятельную неутомимую работу по просвещению Нины Мих[айловны] Субботиной, к[ото]рая была вызвана Сормовским Отнаробом 15/III, 1919 г. из г. Можайска, Моск[овской] губ[ернии], с инструментами ее частной астр[ономической] обсерватории в Собольках, на квалифицированную Наркомпросом должность астронома-наблюдателя строющейся обсерватории СОНО. В должность тов[арищ] Субботина вступила, по независящим от нее обстоят[ельствам], 15/VIII, 1919 г.»[936] Это была первая в жизни Субботиной официальная «профессиональная» работа.

Таким образом, в жизни Нины Михайловны снова появилась какая-то определенность, а ее повседневная работа вновь была связана с любимой астрономией, и это вернуло ей хорошее расположение духа, придало бодрости и, кажется, возродило утраченный за предшествовавшие годы энтузиазм. «Как видите, — писала она С. К. Костинскому, — наше дело начинает давать новые ростки, и это нас очень радует: мы твердо верим, что когда ниб[удь] справедливость будет восстановлена и обсерватория вернется в Собольки, а теперь предстоит интересная работа в Сормове. Только возникает вопрос о заработке, т[ак] к[ак] без этого никак не обойтись. М[ожет] б[ыть] университет или пролеткульт что-нибудь сделают в этом направлении», — добавляла она с некоторой долей оптимизма[937].

В тот же самый день, 1 мая 1919 г., Н. М. Субботина писала о своих новых делах и проектах Н. А. Морозову, и делала это несколько подробнее, чем в письме к С. К. Костинскому, поскольку считала Николая Александровича «почетным членом совета Собольковской обсерватории»[938]. Как выяснилось из этого письма, представителя Пролеткульта, пригласившего Субботину, «взяли на войну», и к моменту написания письма «дело с Пролетк[ультом] не выяснилось». Тем не менее эти обстоятельства не помешали Нине Михайловне развить бурную деятельность. «…мы в контакте с преподавателями физики и космографии местного б[ывшего] Реального уч[или]ща и некоторыми инженерами и студентами Сормовского университета, — писала она, и поясняла: — (Здесь есть ун[иверсите]т — отделение Нижегородского); образовали Астрономический кружок с 3 секциями: культурно-просвет[ительской] (с пролет[культом]), популярно-научный (с ун[иверсите]том) и секцией Обсерватории — научно-теоретический»[939]. И продолжала, перечисляя уже сделанное: «У нас было I заседание с представителями пролеткульта и университета, с докладом Организационного бюро; избрана комиссия по выработке устава; сделано обращение в ун[иверсите]т о предоставлении кружку помещения для собраний и наблюдений. Предполагается устроить площадку на крыше, а пока наблюдать на балконах. Сейчас мы уже показываем небо учащимся с террасы нашей квартиры, сразу из 2-х телескопов, во избежание длинной очереди, при этом даем пояснения, готовим нечто вроде краткой популярной лекции о н[екото]рых небесных телах, которые предполагаем показывать, о планетах, Луне, двойных звездах»[940]. И добавляла с некоторой долей надежды: «Если будет ассигновка на обсерваторию, можно будет привезти 3-й большой телескоп, который стоял в башенке Собольковской обсерватории»[941].