Жизнь идиота

Легче всего дьяволу прикинуться святым.

* * *

Почти все Отечество занимается повальным воровством с таким пылом и жаром, что просто диву даешься, насколько мы еще богаты, чтобы подобное сегодня выдерживать. Несут всё, выносят всё, одна половина нации ворует, другая страшно тому завидует. Итог закономерен: либо диктатура (как единственная реакция организма, желающего оградить себя от разложения), либо прямой путь поздней Римской империи (разложение уже состоялось). Грустно становится, когда начинаешь понимать — существуют законы, которые действуют неотвратимо. Мы — сегодня. Америка — завтра. А за всем этим Лев Гумилев со своей ухмылочкой: ну-ну, рыпайтесь там, возражайте, выдумывайте, штурмуйте небо — никуда не денетесь, голубчики: все одним закончится. Конец, значит, одному муравейнику и да здравствует другой! А обыватель-то в норку свою все тащит и тащит! Вечно будет тащить, сукин сын!

* * *

Жить в пригороде Санкт-Петербурга — значит, почти семь месяцев в году существовать в темени. И в этой темноте, вселенской, неуютной — кое-где далекие огоньки, бледные, проплывающие, точно призраки, в окне вагона. Живешь, как в студне. Едешь в город — темно; едешь обратно — темно, и все какая-то разлагающая, хватающая за самые кости твои промозглость… Вследствие этого — удивительное чувство сиротливости.

Стоишь на платформе — сырость, озноб, ломота, заползающая даже под самую теплую одежду. И серость дня (солнца бывает мало), повсюду унылая черно-белая земля. Ветер пронизывает дома, равнины, постоянно топчется рядом. Иногда он просто невыносим. И так начиная с середины октября, всю осень, зиму и весну почти до мая — нехватка света, избыток слякоти, сырости, ледяной каши под ногами. Такое чувство, что эти пространства забывает Бог; не на чем остановиться глазу — все одно образно и без всякой надежды.

Каково приехать сюда зимой, скажем, из разноцветной Бразилии с ее плясками, карнавалами и сделанными из пороха женщинами?! Какие тут страсти! Запахнуться в воротник и дремать.

* * *

Не бывает хороших правительств… Есть правительства плохие и очень плохие.

(Чарльз Буковски)

* * *

Если замысел ничтожен — что же тогда удивляться ничтожному результату?

* * *

Некоторых судьба спасает только затем, чтобы потом более основательно наказать.

* * *

Один из тихих, незаметных и страшных убивцев человеческих — леность. Доводилось видеть, как она убивает.

* * *

Стремление к Богу — явление одиночное, тайное, сокровенное… Нельзя идти к нему стройными рядами, да еще и отпечатывая шаг.

* * *

Две категории людей видят мир в замечательных красках (в сущности, таким, как он есть) — дети и шизофреники. И если шизофреников признаём больными (в самом деле, ненормально в зрелом возрасте зреть настоящие краски мира), то дети — счастливейшие обладатели незамутненных еще глаз.

Что же с нами со всеми происходит, когда вырастаем? Образуется привычка. Замечено — когда покупаешь цветной телевизор, первый день не можешь от экрана оторваться: все сочно, красочно, божественно. Но вот проходят два, три дня, неделя — и сереют цвета, исчезают краски. Привык. Ужасное явление жизни — привычка. Вот дети восторгаются — там руками взмахивают, где все для нас серо, скучно, обыденно…

Между прочим, Царствие Небесное пророки представили в невероятных по сочности красках, в игре драгоценных камней, которые дают множество оттенков различных цветов, в россыпях рубинов, яхонтов… Один англичанин с большим вкусом писал об этом и отмечал именно значение цвета для горнего мира и отмечал значение (может быть, истинное) драгоценностей для людей.

* * *

Нужно иметь в виду постоянно (чтобы постоянно не разочаровываться) — нельзя каждого русского человека судить по Толстому. Нельзя Индию судить по Рамакришне. Девяносто девять процентов всех русских и, разумеется, всех индийцев — люди обыкновенные, со всеми вытекающими страстями, обидами, недостатками, ограниченностью и т. д. и т. п. (а уж индийцы, как люди южные, очень даже со страстями). Но один процент и тянет всю гору, и вся Индия воплощается в нем. Собирает, втягивает в себя лучшее, что есть в Индии, этот один процент, а может, и сотая доля его — от силы десять — двадцать имен на страну. Золото в природе встречается весьма нечасто, иначе потеряло бы цену. Виват Рамакришне, Ауробиндо, Махариши, Тагору, Ганди, Вивекананде, однако на каждого святого — по миллиону бандюг, мерзавцев всех сортов и прочих обитателей, далеких от гималайских вершин. В России так же — всего пять, десять, двадцать имен. Но по ним равняются — а это очень важно! Равняются всегда по вершинам. Не теряя из виду остальные девяносто девять процентов, равняться по вершинам — вот задача.

* * *