Жизнь идиота

В Штатах Отряскин время от времени поигрывал в любительской хоккейной команде — для поддержания тонуса. Вел вполне добропорядочный образ жизни. Когда совсем становилось скучно, садился в машину и отправлялся в путешествие по знаменитому американскому хайвею — часиков так четырнадцать туда, четырнадцать обратно. С ветерком, просто чтобы развеяться. Это не раз спасало от грустных мыслей — насчет бесконечности пространства, собственного бытия и всей прочей лабудени.

Как-то на просторах американщины он встретил общего нашего знакомого — мастера Жору. Рижский Страдивари тоже который год болтался по стране обетованной. Несостоявшийся руководитель рок-клуба остался все тем же авантюристом, но гитары продолжал делать.

Из частной жизни — была женитьба на какой-то американке. Что касается тамошних женщин, Отряскин только махал рукой.

— Эмансипация, — объяснял. — Они хороши только до первой ссоры. А там — права человека. Ну и прочее…

Обжегшись на молоке, дуют на воду. Отряскин сделал единственно верный ход: за новой подругой жизни приехал в бывший Союз.

— Может, останешься? — подытожили мы разговор. — С музыкой все наладилось. «Джунгли» помнят. Залов, конечно, никто обещать не может. А вот зальчики… Есть Игорь, есть Марк. Было бы желание…

Желания не было.

В хорошем фильме «Здравствуй и прощай» есть сцена встречи членов сельхозактива с посетившими советскую ферму эмигрантами. Те ходят по ферме, восхищаются достижениями, вздыхают по бывшей родине. Одному деду тогда предлагают: «Дидку, оставайтесь». — «Не могу. У меня ж в Канаде бензоколонка!»

Что-то, видно, осталось и у Отряскина в его «Канаде».

P. S. Настоящее время

В настоящее время Андрей живет в Сиэтле. Он женат, у него свой дом и свое дело.

Иногда он звонит мне: критикует Америку, возмущается ее политикой, признается, что жить стало тяжелее, чем раньше, — налоги, рост не желающей работать «цветной» иммиграции.

Гитару в руки не берет уже давно. Жалуется — пальцы болят и уже не те. И вообще: «Кому, Ильич, это нужно?»

И все-таки…

Мне кажется, он счастлив.

Часть II. Записки идиота (1989–2016 г г.)

Сальвадор Дали представлял себе Россию прелюбопытно и поэтично: белый снег под черным небом и какие-то волшебные, разноцветные города, какое-то нагромождение куполов «а-ля Василий Блаженный»… Он все видел в ярких, шизофренических цветах, как всякий художник.

* * *

Из всех биографий более всего мне нравятся биографии Босха, Рублева и Грека: они настолько коротки, что запросто умещаются в одно-два предложения.

* * *

Среда 14 (27). Ноябрь 1918. В стране дикое варварство Гражданской войны. И вдруг: «…Г. О. Чириков расчистил лик левого ангела. Вечером Г. О. Чириков, И. И. Суслов и В. А. Тюрин расчищали золотой фон иконы и нимбы ангелов». В вихре всё и вся сметающих сражений — Москва, а в самом центре ее, как в центре страшнейшего в нашей истории циклона, — тишина древнего храма. Так и вижу: склонилась сосредоточенная, спокойная троица художников над расчисткой рублевской «Троицы».

И пронеслось над ними. Целый поганый век пронесся с громами и катастрофами. И исчез. А «Троица» расчистилась. Просто поразительно, что именно в мире жестоком и яростном, в мире большевизма, в самом его эпицентре, в 1918 году была расчищена мастерами и явлена всем рублевская «Троица».

* * *

Дисциплина армейская (то есть полная, безоговорочная, по уставу) вещь вообще чрезвычайно редкая… Как правило, дисциплинировать войска даже великим полководцам удается лишь на достаточно короткий срок — во времена величайшего напряжения сил, судьбоносности момента для армии, страны, кампании, — а так, особенно в праздности мира, армейская масса начинает неизбежно разлагаться. Огромное количество здоровых, молодых людей, находясь в скученности казарм либо полевых лагерей, начинает томиться, выходить из уставного подчинения, дезертировать и т. д.

Во время войны — настоящее безумство анархии! Редко кому удается держать хотя бы в относительном повиновении массы войск: неподчинение младших старшим, грабежи, мародерство, насилие — все это сопровождает походы любой армии. Бывают времена, когда никакие военно-полевые суды, никакие расстрелы не могут остановить расхлябанность и разгильдяйство военных.

Наполеону солдаты из рядов кричали ругательства, Александра Македонского поносили, Барклаю чуть ли не в глаза бросали: «Немец» (не знаю, как насчет Суворова)! А стоит только забуксовать любой военной машине — американцы во Вьетнаме, наши в Афганистане, — еще быстрее активизируется разложение… Неповиновение, пьянство, средневековое ландскнехство торжествуют. Если все это помножить на отсутствие цели, смысла той или иной войны — все вышеперечисленное уничтожает любую армию, неизбежно делая из нее толпу грабителей и убийц.

* * *

Умер композитор Свиридов — русский человек. Отпевал его патриарх.

И никакого космополитизма.

* * *