Жизнь как неинтересное приключение. Роман

У подъезда парочка: парень с бутылкой ликёра и девушка, глаза в чёрный выкрашены, смотрит пристально, не мигая. Кто мимо кого проходит, когда все стоят? Болюшка справился, куда идти ему. Парень улыбнулся, девушка ответила: прямо иди, а дураков пьяных не слушай, прямо, окажешься у дома с глухими окнами и жестяной башенкой, там поверни налево и снова иди, не оглядываясь и не сворачивая, а как дойдешь, как дверь откроешь, так закрой за собой и никого не пускай. И сам не выходи, дай сигарету. Нет у Болюшки сигарет, сам курить хочет до невозможности, я, – говорит, – только из морга. А потом из такси. Что и одежда не его. И на такси медсестра дала, которая, кажется, влюбилась и говорит, что он странный. Девушка кивнула: так и есть, странный ты, – и дала сигарету. Кури.

Так и шёл Болюшка, выпуская дым.

Дойдя же до последней черты, перешагнул её и дверь за собой закрыл. Я ли здесь жил? Жил ли я? Темно и пыльно, сыро и холодно. Шторы раздвигать не стал, чайник не поставил, не умыл лицо над раковиной, не включил лэптоп, не расправил постель, посидел только на стуле, уставившись в пол, после прошёл в ванную, открыл кран, сорвал бельевую верёвку с одного конца, обмотал вокруг шеи и залез в наполняющуюся ванну. Слегка горячо, а больше ни о чем я думать не хочу, незачем это всё. Только пустая трата времени. Какое глупое выражение: пустая трата времени. Время только тогда и есть, если ты его зачем-то/на что-то/кого-то/для чего-то тратишь, а если тратишь, то уже и не пусто, а хоть что-то да есть, а если пустота одна, то и времени нет, и ничего нет, и меня нет. Помолчи, хоть в последний момент избавь от своего бесконечного нытья, ложись как есть, когда же затопит, тогда прибегут соседи, будут стучать в дверь, потом приедут спасатели – тебя, дурака, спасать, а ты – вот он, с языком на плече или как там выглядят задушенные утопленники. Закроют кран, вытащат тебя и повезут обратно. Болюшка, Болюшка, что ты есть, если не биологический материал?

Мама же тебе сколько раз говорила, головой покачивала: ну что с тобой делать? что тебе не живётся? Сколько книжек прочитано, а всё для того, чтобы лечь в ванну с петлей на шее, дескать, вот. Что «вот»-то? Думаешь, тебе некролог в инсте состряпают? Комментов соберёшь? расшарят твою никчёмную жизнь? Блевать от тебя хочется, Болюшка, жалок ты и никудышен в теперешнем своем состоянии. Так и случилось, что внутрь попало, то и вытошнил.

Перешёл Болюшка коридор вброд. Открыл дверь как был: с рукавов течёт в три ручья, с носа капает, на шее петля. Кашляет Болюшка, слова не выходят. Что вам?

А ничего, гражданин Иванов, чтоб вы сдохли, затопили соседей, одного ремонту на триста тыщ, и это только за потолок, а кто заплатит, с вас только воды и взять, вас бы посадить навсегда, продать на органы, в счет долга, а потом в дурдом на уколы, ладно, вам жить надоело, о других вы подумали? Подумали?! А другим-то хочется. В тепле и уюте, а не так чтобы нырять за телевизорами. Креста на вас нет.

Болюшка проверил: действительно нет, виноват я. Виноват. И вытошнил соседу на олимпийку, увидев за его спиной отвратительное: человек с телевизора улыбается, извиняясь отпихивает орущего благим матом соседа, переступает через порог.

Так вот где вы живёте, так и живёте, что же, что же, вы пока только не убирайте, мы сначала всё заснимем, очень всё изобразительно, даже артхаус какой-то, Коленька, проходи быстрей, я тебя уволю, Коленька, милый, собака, говно ты брезгливое, заходи. Коленька отпихивает соседа, отпихивает Болюшку – извините – снимает от пояса, крадётся по щиколотку в темной воде, картинка хорошая, свет удачный, кину себе в портфолио, вдруг оператором возьмут на вторую часть Гоголя, Коля, сука, иди сюда, в комнату проходи, где этот утопленник, Иван! Иван, будьте любезны! Болюшка целую вечность как в обмороке, у Болюшки полный рот мутной воды. Возьми его крупным планом. А теперь отъезжай.