Жизнь лондонского дна в Викторианскую эпоху. Подлинные истории, рассказанные нищими, ворами и продажными женщинами

На реке Темзе совершается огромное количество самых разнообразных краж и грабежей. Эти грабежи и кражи отличаются друг от друга по стоимости украденного, начиная от кражи маленьким оборванцем куска веревки или нескольких пригоршней угля с баржи и кончая похищением матросом на лихтере рулонов шелка стоимостью несколько сотен фунтов. Если посмотреть на длинные ряды судов, стоящих вдоль берегов реки, и скопления барж и пароходов, которые ежедневно курсируют по ней, а также на близко стоящие друг к другу суда в ее доках, нагруженные несметными богатствами, можно удивиться сравнительно небольшому общему количеству таких преступлений.

Сборщики утиля на реке

Как правило, это мальчики и девочки от восьми до четырнадцати — пятнадцати лет; есть и постарше. В основном это очень грязные оборванцы, составляющие особую категорию, живущую у реки. У многих из них отцы, ирландские кокни, работают на разгрузке угля с судов, а их матери торгуют фруктами на улице. Обычно они пробираются между баржами, один из них поднимает второго повыше, и тот сбрасывает с нее куски угля в ил, и они его потом подбирают. Или, если баржа нагружена железом, один из них забирается на нее и сбрасывает железо своему товарищу, а потом они ждут удобного случая, чтобы унести награбленное в мешках в ближайший магазин-склад судовых товаров.

Уголь они продают людям из самого низшего сословия за несколько полупенсовых монет. Полиция много раз расследовала такие преступления. Некоторые сборщики утиля получают небольшой срок тюремного заключения от трех недель до одного месяца, а другие два месяца тюрьмы и три года в исправительном учреждении. Среди сборщиков утиля есть старухи с самым низким социальным статусом в возрасте от пятидесяти до шестидесяти лет, которые время от времени забираются в ил по колени. Одну из них можно увидеть рядом с полицейским участком округа Темза в Уоппинге, где она подбирает куски угля со дна реки; на вид ей около шестидесяти пяти лет. Это женщина крепкого телосложения, одета она в старое хлопчатобумажное платье, на голове у нее старая соломенная шляпа, повязанная платком. Она бродит без чулок и башмаков. Эту женщину ни разу не арестовывали. Часто можно увидеть, как она бродит по окрестным улицам с мешком угля на голове.

В окрестностях Блэкфрайарского моста можно встретить группки людей, которые живут мелкими кражами с судов, им от десяти до пятидесяти лет. Это и юные девочки, и пожилые женщины, и мальчики.

В основном для них есть работа вдоль угольных причалов, где на мелководье стоят баржи; это Шедвел и Уоппинг, Бэнксайд в Боро, выше моста Ватерлоо и от Темпла вниз по реке до причала Сент-Полз. Некоторые из них и захаживают на газовый завод в Сити, и крадут кокс и уголь с барж; полиция там много раз расследовала эти случаи.

Они появляются, когда начинается отлив, и остаются до прилива. Многие из них начинают свою карьеру с кражи веревки или кусков угля с барж, затем они переходят на кражу меди, а потом доходят и до пиратства.

Эти сборщики утиля обычно сильные и здоровые, хотя одеты в лохмотья. Их отцы — крепкие мужчины. Из-за того что они слишком часто захаживают в пивную, их семьи живут в нищете, а матери их несчастных детей рады получить несколько пенсов любым способом.

Мальчики-уборщики

Эти мальчики плавают по реке в очень старых лодках и поднимаются на борт пустых судов под предлогом их уборки. Они забираются на всевозможные баржи, груженные кофе, сахаром, рисом и другими товарами, и крадут все, что им попадает в руки; зачастую это веревки, цепи и т. д. В некоторых случаях они прорезают мешки, крадут их содержимое и сбывают добычу в лавках судовых товаров. Обычно эти оборванцы имеют жалкий вид, и, если их преследует полиция, можно увидеть, как они бросаются в воду, расплескивая тину, как крысы. Как правило, они очень хорошие пловцы. Их возраст — от двенадцати до шестнадцати лет. Они одеваются точно так же, как и другие оборванцы их возраста во всей столице. У большинства из них отцы работают на разгрузке угля, но многие — сироты. Это сильные, здоровые мальчишки; некоторые из них ночуют в пустых баржах, другие — в ночлежках за три пенса за ночь. Кое-кто живет в пустующих домах, а у многих за полгода не появилось даже рубашки, и их лохмотья кишат паразитами.

В летнее время многие из них спят на открытых баржах, а часто и зимой, и тогда они укрываются старыми половиками, мешками или брезентом. Их тела привыкли к такой суровой жизни. Они никогда не ходят в церковь, и мало кто из них бывал в школе.