Жизнь пяти

Безрассудная дерзость этого невежественного, неотесанного парня, как и то весьма сомнительное, нелицеприятное дело, которым он зарабатывал на жизнь, всегда претили ему, человеку, вышедшему из древнего, близкого королям, знатного рода придворных магов. Но Митар никогда не позволял себе слишком явно показывал это презрение, хотя порой держаться становилось весьма затруднительно, во много ради Курта, с которым Ривин Вут был дружен еще с детства, а также и ради собственной, корыстной выгоды. Иметь среди приятелей известного магического бойца, да еще и прирожденного мага вещей никогда не будет лишним, так однажды сказал ему отец. И Митар разумно не стал спорить.

Тогда что?

Наконец лениво поинтересовался он у Курта.

Это… э-э-э … камень безмолвной речи. Купили…

Вновь эти хитрые переглядки.

… хм … у одного придворного умельца в Миране. Хотим попробовать. Второй – у меня. Он его вроде как заколдовал.

Курт сунул руку в карман брюк и, коварно улыбаясь своими тонкими, длинными губами, вытащил оттуда точно такой-же огрызок булыжника.

Абсолютно безопасно.

Он по-свойски подмигнул Митару и, ловко подбросив в воздух камень, спустя мгновение уверенно поймал его бледными, цепкими пальцами.

Видишь?

Митар мрачно усмехнулся, без особого энтузиазма наблюдая за весьма сомнительным представлением друга, затем недоверчиво, даже брезгливо прикоснулся к своей половине подозрительного, если не сказать пугающего изобретения.

А что … кроме меня, других желающих не нашлось?

Он уже знал ответ – никто в здравом уме не стал бы связываться с Куртом и его сумасшедшими экспериментами. Казалось, его друг в свободное время только и занимался тем, что собирал всю самую безумную новую магию на свете, а потом с каким-то остервенелым, фанатичным интересом жаждал непременно испытать ее на себе. Ну, и заодно на каком-нибудь знакомом, который по собственной недальновидной глупости подворачивался ему под руку…

Курт покачал головой.

Нет. Мы хотели с Ривом, но у него бой завтра и…

Ха-х… А меня, значит, не жалко?

Митар фыркнул и закатил глаза, однако согласился, как всегда.

Ладно, давай. Что делать надо?

Да, просто вызвать.

Курт наклонился, элегантно поддержав рукой полы расстегнутого, зашарканного пиджака, и, легко выудив камень из коробки, подтолкнул его прямо в руки Митара.

Держи при себе и вызывай. Я сейчас куда-нибудь…

А затем, даже не разгибаясь, мгновенно исчез. Его оборвавшиеся перемещением слова жутким, зловещим эхом повисли в дрогнувшем воздухе.

Браза…

Митар испуганно отшатнулся.

Ага.

Рив понимающе кивнул и усмехнулся, поежившись и скрестив на груди руки. Еще одна ужасная привычка их общего друга.

Хм…Что ж…

Митар аккуратно, опасливо сжал булыжник в ладони, сосредоточился, готовясь произнести заклинание, но тут вдруг сообразил, что … Мирдан соан… Он же совершенно не знает, куда в конце концов делся Курт, а ведь без этого…

Однако не успел Митар даже предположить, не успел облечь сверкнувшую догадку в полноценные слова, как знакомый голос Курта громко и удивительно четко зазвенел в его спутанных мыслях.

Потом, чуть позже в Темные арки, спрятанные в удобных браслетах альстен-данов Скейлера подобные камни станут для них, выступающих против магов, настоящим роковым проклятием. А после распространения энергетических вышек, которые легко позволят приспешникам короля обходить собственные ситенарные ограничения100, главным преимуществом их вездесущего, всезнающего врага. И эти два неказистых камня связи Курта еще много-много раз сохранят Митару его собственную, весьма драгоценную жизнь.

6

Глянцево-черным по мягкому, бархатистому белому.

Ровный столбик фамилий, иногда имен, еще реже – званий. Людей, пациентов, коллег, лицо каждого из которых, она знала, будет помнить до самой смерти, до последнего вздоха. Снова и снова заставлять себя помнить.

Твердая рука аккуратно, уверенно, размеренно скользя по слева направо по странице, вписывает еще одно имя, еще один груз на ее усталом сердце, еще одна жизнь на темной совести. И неспешно, дав чернилам чуть впитаться и подсохнуть, закрывает книжку.

Ее часто спрашивают. Зачем она делает это? Зачем записывает их, а не тех, кто выжил?

И она неизменно отвечает. Затем, чтобы не забывать. Затем, чтобы, взглянув на эти стройные, лаконичные строки, устоять перед соблазнами гордости и честолюбия, собственной значимости, чтобы не провалить те испытания жизни, которые ей предстоит пройти еще столько раз, если она не бросит свое дело. Ведь если все получится, когда все получится, ее мир шагнет в новую эру, навсегда оставив позади многие недуги и ограничения их слабых, материальных составляющих собственной дуальной сущности.