Жизнь взаймы: Рассказы врача-реаниматолога о людях, получивших второй шанс

Однако ребенок родился, а кашель так и не прошел. К тому моменту он продолжался уже несколько месяцев, и врач все же настоял на рентгенологическом исследовании грудной клетки. Через пару дней в квартире Синди зазвонил телефон. Она не слишком внимательно слушала, что говорил доктор, потому что едва удерживала трубку, пытаясь при этом не уронить с колен младенца, и старшие дочери верещали, требуя внимания. Но тут слова врача заставили ее отключиться от окружающего: «Синди, рентгенолог увидел на снимке патологию. Вам следует обратиться к пульмонологу».

Синди старалась сохранять спокойствие, даже когда специалист объяснял, что ей показана бронхоскопия, то есть введение под наркозом гибкой трубки с камерой через горло и трахею и взятие кусочка легочной ткани. «Все выглядит нормально», — сказал врач после процедуры. И, хотя кашель никуда не делся, настроение Синди улучшилось. Она все время повторяла ободряющие слова врачей, убеждая себя, что кашель пройдет, все наладится и будет как прежде.

Но кашель не проходил и во время следующей беременности, и после того, как Синди родила четвертого ребенка. Иногда, бегая с дочерями, она отмечала, что дыхание становится неровным и прерывистым, а сердце начинает сильно биться. Тем не менее Синди старалась не поддаваться страху, пока однажды утром ей не показалось, что в комнате не хватает воздуха. В то время Синди уже работала и, придя в больницу, приложила к пальцу пульсоксиметр, чтобы оценить содержание кислорода в крови. Она увидела показатель и не поверила своим глазам. Дрожащими руками Синди набрала номер своего врача, который вскоре направил ее на углубленное обследование в Бостон. Там и был поставлен точный диагноз: идиопатический легочный фиброз (ИЛФ), который приводит к замещению легочной ткани фиброзным рубцом. Причина этой болезни неизвестна.

Это не рак легких, но прогноз не лучше. Сидя в кабинете бостонского специалиста, Синди и Дерек слушали его слова, но едва понимали их смысл — это было что-то непредставимое! Лечения не существует; половина больных умирает менее чем через пять лет после установления диагноза; единственный способ продлить жизнь — пересадка легких. Синди даже не слышала прежде о легочном фиброзе, но врач говорил, что эта болезнь ее убьет. Сама Синди потеряла родителей очень рано и хорошо помнила свои скитания по родственникам, и понимала только одно — надо защитить своих детей от такой участи. Поэтому, когда врач упомянул трансплантацию легких, она, несмотря на весь свой страх, несмотря на хрупкость надежды, ухватилась за нее, как утопающий за соломинку.

Начинается ли эта история здесь, в день, когда все изменилось?

Или начать надо с палаты, в которой Синди лежала, прикованная к устройству, которое могло спасти ей жизнь или, наоборот, отнять ее? Может быть, эта история началась позже, в тот день, когда хирурги пересадили ей донорские легкие. Выбор точки отсчета произволен, он только задает рамки, в которых рассказ становится связной историей. История Синди не только об экстракорпоральной мембранной оксигенации, как я поначалу думала, а еще и о том, каково быть смертельно больной матерью четверых детей, или даже о том, что это значит — жить с донорскими легкими.

Пожалуй, я просто расскажу историю Синди так, как она сама представила ее мне в день нашей встречи.

Первый шрам, тот, что расположен чуть ниже того места, где находятся голосовые связки, — след от трахеостомической трубки.

После установления диагноза время не помчалось с умопомрачительной быстротой, как ожидала Синди, а наоборот, потянулось удручающе медленно. Теперь жизнь состояла из посещений врачей, сдачи анализов и бесконечного ожидания. Дерек, стараясь поддержать жену, продолжал шутить и надеяться на лучшее, даже когда врачи сказали Синди, что ей необходимо дышать кислородом в течение дня. Синди вежливо улыбалась, но на деле это удручало. Она пыталась сохранять позитивный настрой, но это было сложно со всеми этими любопытными взглядами всякий раз, когда она шла по улице с кислородным баллоном и четырьмя детьми в придачу. Она не хотела пугать своих девочек непонятным медицинским оборудованием, но еще больше она не хотела просить помощи в выполнении таких элементарных вещей, как мытье посуды, уборка пыли или игра с дочерями.

А еще постоянно приходилось ждать. Сначала ждать очереди на внесение в список кандидатов на пересадку — а в течение этого времени постоянные осмотры и изнурительные обследования, одно за другим. После внесения в список началось ожидание вызова, а его все не было. Бостон известен длительным ожиданием трансплантаций; к тому же у Синди была редкая группа крови и найти подходящего донора было нелегко. Месяцы складывались в годы. Мало того, что Синди была привязана к кислородной маске, она теперь стала хуже дышать, потому что процесс в легких неумолимо развивался. Синди утратила надежду и смирилась с судьбой. Она перестала сидеть возле телефона и уже не вскакивала каждый раз, когда он звонил. Она сдалась и перестала ждать трансплантацию.