Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

В октябре 1929 года здесь состоялся диспут «О пролетарской литературе», затем обсуждался доклад «Литературное направление и „социальный заказ“», прочитанный Н. А. Бердяевым, и т. д.

Ну что же, как писал Владислав Ходасевич: «многое в большевизме мне глубоко по сердцу». И это только на первый взгляд кажется антропологическим феноменом.

Но обратим внимание на записку Л. Д. Троцкого в Политбюро ЦК ВКП(б) от 24 января 1922 года «О борьбе с „меньшевистской и прочей агитацией за границей“»:

«Взаимоотношения специальной комиссии ЦК (по борьбе с меньшевистской и пр. агитацией за границей) и комиссии Коминтерна представляются мне в следующем виде:

Фактическое руководство работой естественно сосредотачивается в комиссии ЦК: она собирает материалы, текущую информацию, пишет или заказывает брошюры, статьи, воззвания и пр.

Комиссия Коминтерна является передаточным аппаратом для распространения всех этих материалов, информации, заметок (дописано: об эсэрах, м[еныпеви] ках, анарх[истах]) и пр. за границей и для своевременного их распределения в заграничной печати.

В то же время комиссия при Коминтерне под интересующим нас углом зрения следит за заграничной печатью (делает вырезки из иностранных изданий, касающихся русских меньшевиков, анархистов, синдикалистов, Грузии и пр. и пр.), группирует этот материал и, если найдёт нужным, со своими комментариями передаёт специальной комиссии ЦК.

Время от времени Комиссия ЦК может устраивать совместные заседания с комиссией Коминтерна для обсуждения общих вопросов нашей контрагитации, для выработки её методов, приемов и пр.

В частности, комиссия ЦК должна обеспечить русскую советскую печать за границей соответственной информацией и статьями.

Примечание. Настоящие замечания относятся к протоколу заседания специальной комиссии ЦК от 24-го января.

Л. Троцкий. 24/1–223». (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163. Д. 240. Л. 21. Машинописный подлинник. Подпись и правка — автограф Троцкого).

Так становится понятно, что вся эта необычайная активность некоторых влиятельных эмигрантов и русскоязычных СМИ, оказывается, являлась результатом целенаправленной работы пропагандистского аппарата ЦК ВКП(б) и советской внешней разведки.

Сложность и масштабы стоящих перед партией задач, реализовывать которые приходилось в условиях враждебного окружения, потребовали создания специальных структурных подразделений: в 1920 году — Иностранного отдела ВЧК, через два года — ИНО ГПУ (ОГПУ). Затем была организована группа Я. И. Серебрянского — СГОН при председателе ОГПУ и 5-й «эмигрантский» отдел ИНО.

Периодически нужная информация специально распространялась чекистами в зарубежных СМИ, в том числе для решения прикладных политических задач внутри СССР. Примечательно, что при сборе доказательств вредительской деятельности «врагов народа» и подготовке обвинительных приговоров в их отношении ОГПУ неоднократно использовало возможности эмигрантской печати. Так, в постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) «О т. Дыбенко» от 25 января 1938 года указывалось, что «СНК СССР и ЦК ВКП(б) считают также заслуживающим серьёзного внимания опубликованное в заграничной прессе сообщение о том, что т. Дыбенко является немецким агентом. Хотя это сообщение опубликовано во враждебной белогвардейской прессе, тем не менее нельзя пройти мимо этого, так как одно такого же рода сообщение о бывшей провокаторской работе Шеболтаева[225] при проверке оказалось правильным».

Пожалуй, самый финансово благополучный литератор-эмигрант А. М. Горький 3 июня 1925 года писал из Сорренто К. А. Федину: «С изумлением, почти с ужасом слежу, как отвратительно разлагаются люди, еще вчера „культурные“. Б. Зайцев пишет жития святых. Шмелёв нечто невыносимо истерическое. Куприн не пишет — пьёт. Бунин переписывает „Крейцерову сонату“ под титулом „Митина любовь“. Алданов тоже списывает Л. Толстого. О Мережковском и Гиппиус не говорю. Вы представить не можете, как тяжко видеть всё это».