Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

Столь оригинальное понимание свободы отношений закономерно привело к росту преступлений, связанных с нарушением половой неприкосновенности и половой свободы личности. В середине 1920-х годов в СССР активно проводилось изучение вопросов интимной жизни граждан. Больше всего учёных интересовало, как она влияет на жизнь общественную. В рамках исследования более полутора тысяч молодых людей (в основном из рабочей и крестьянской среды) отвечали на вопросы и заполняли анкеты. Оказалось, что такая сексуальная непосредственность привела к довольно неприятным последствиям для общества: росту числа матерей-одиночек, венерических заболеваний и суицидов. Партийными и советскими органами в срочном порядке разворачивается активная пропагандистская и профилактическая работа. Известный популяризатор науки, врач-венеролог П. Д. Юшков публиковал свои народные лекции в стихотворной форме, которые пользовались особой популярностью у комсомольского актива. Например: «О том, как Нил всю деревню заразил» (быль в стихах) или лекция «Сифилис»:

Коль лечиться ты не станешь,
иль возьмёшь врача обманешь,
будешь водку, пиво пить,
или к женщинам ходить,
то тогда уж не пеняй
и не плачься, твёрдо знай,
коль кого ты заразишь,
то под суд за то влетишь.
Попадёшь тогда в тюрьму
года на три, а тому,
от тебя кто заразился,
где бы с ним ты ни судился,
но придётся заплатить,
за свой счёт его лечить[86]

.

В крупных городах отмечался значительный рост изнасилований, в том числе групповых. Советские чиновники посчитали, что оправданием уличному насилию безусловно может служить наличие естественного права у каждого строителя нового общества на удовлетворение своих сексуальных потребностей. Аргументация строилась обычно на том, что «изнасилования как такового не было, а акт совершался без согласия женщин, потому что те не хотели добровольно удовлетворить комсомольцев, противились „внедрению революционной пролетарской морали“». Однако когда такие случаи приобретали характер эпидемии (а это уже происходило повсеместно), власть была вынуждена реагировать — устраивать показательные процессы над насильниками и приговаривать их к длительным срокам заключения и даже к расстрелу, хотя Уголовный кодекс РСФСР 1922 года предусматривал максимальное наказание за это преступление в качестве пяти лет лишения свободы.

Понимание того, что ситуация окончательно вышла из-под контроля, пришло, когда стали известны подробности дикого преступления, совершённого самыми что ни на есть пролетариями, многие из которых имели комсомольские билеты.

С 1874 года в районе Лиговского проспекта в Петербурге существовал завод по производству водопроводных труб и арматуры, которым долгие годы владел швейцарец Франц Сан-Галли. Большинство жителей рабочей Лиговки так или иначе были связаны с этим предприятием, на котором трудились целыми династиями. После революции завод был национализирован, но сохранил свой профиль и стал называться «Кооператор». Да и в повседневной жизни городской окраины ничего особо не изменилось — заводские по-прежнему были её полноправными хозяевами. Недалеко от проходной, на углу Лиговского проспекта и Кузнечного переулка, располагалось кафе «Тенео» — популярное место, особенно после того, как в 1923 году после отмены сухого закона там наконец-то стали открыто торговать дешёвой водкой — «рыковкой».