Жизнь замечательных людей

Я согласился и спустя несколько минут подъема из глубин земли, он, как опытный гид, повел меня в свою обитель. Шли мы темными дворами, и меня не покидало чувство, что сейчас меня зарежут. Эти дворы я и днем боялся обхаживать, а тут еще и мой попутчик, от которого так и веяло чем-то не от мира сего. Я соображал, почему и зачем на это подписался, по спине ударило, шея начала двигаться какими-то отрезками и почти что не слушалась. Мое природное любопытство победило инстинкт самосохранения в очередной раз.

Мы вошли в еще один дворик, и я, сквозь темноту, заметил, что он весь был украшен самодельными постройками. Тут было все: машины, фигуры сказочных героев, небольшие замки, украшенные клумбы – рай для детей и случайно забредших туристов. Старик показал рукой на подвал ближайшего дома и заявил, что проживает там. На секунду я снова задумался, не хотелось умирать именно сегодня, но что поделать, сам на это согласился. Сквозь дрожь, отрывистыми движениями я вошел в подвал. Художник включил свет и показал мне рукой, куда сесть. Я послушался его, приземлился на советский стул и начал рассматривать помещение. От него не веяло страхом, но запах был затхлым, от самой комнаты тянуло временем, в котором я толком и не жил; старый чайник, поставленный на не менее старую газовую плиту, полуразвалившаяся мебель, а кровать, на которой сидел старец, вообще была без ножек. Стены и потолок же были куда интереснее: на стенах были изображены сказочные сюжеты, а потолок украшало изумрудное небо. Из транса, сопровождающего созерцание, меня вывел стук, происхождение которого я заметил не сразу. Я начал бегать по комнате глазами и заметил на полке сидящую ворону, которая пыталась пробить рядом стоящую стену. Старик встал, взял со стола ломоть хлеба и протянул птице. Она успокоилась, а художник тем временем обратил внимание на меня.

–Выпить хочешь? – предложил он, доставая из-под своих ногу бутылку водки.

–Нет, я бросил.

–А вот у меня не получилось, сколько помню себя, столько и пью. Жена, дети, все ушли. Алкоголь спутник одиночества. – усмехнулся старик. – Правильно сделал, что бросил.

–У вас есть дети?

–Дочь. Сын умер еще во младенчестве.

Извинившись, я уставился в пол. Разговор, мягко говоря, не клеился. Я, чтобы отвлечься, начал искать картины, все-таки за этим сюда и пришел. Стена и так была одной большой картиной, поэтому смысла искать там не было, я перевел взгляд на стол. Его содержимое было менее загадочней, чем весь интерьер вокруг: хлеб, бутылка водки, граненый стакан, пару кистей, карандаши – а вот под ним располагалось кладбище холстов. Естественно, увидеть, что на них изображено мне не удалось. Старик, заметив мой взгляд, достал откуда-то лист, налил в стакан водки и взял карандаш.

“Я редко рисую портреты.” – промолвил он, приготавливая свое рабочее место. Старик раздвинул мольберт, поставил холст, положил карандаш и вылил в себя содержимое стакана. Этот ритуал мне успокоил, но все равно я был в легком замешательстве – я пришел покупать картины, а не быть моделью. Натурщик, конечно же, был из меня никакой, но я решил подыграть.

–Мне надо позировать?

–Нет, я и так тебя почти не вижу. Пропил я свои глаза.