Жизнь замечательных

иногда накрывает юности теплота,
когда худ был и беден,
но, в тоже время, когда
рассветало – бывал на пике:
те террасы скрипучие, с окнами в облепихе,
уже шумели шмели,
занавески-плясуньи, которые шевелил
ветерок штиль – приятен,
друг шелковичных пятен.

ветер, ветер,

друг южный повесы глаз,
помогал нам увидеть то, что скрывает газ
от пузырей земли.
эти простыни вытерлись, отцвели,
но память хранит тот запах.

и теперь во внезапных

прорывах теплыни,
когда поднимает тюль,
когда словно июль
в апреле:

вспоминаю вас, шмели,

и эти глаза как блюдца.

и ягоды в окна бьются.

«этой ночью сирень шумела…»

этой ночью сирень шумела,
ходила сирень волной,
и забор-шатун выплясывал об одной
покосившейся банке.

словно в шапке-кубанке

загулявший казак.

в полотняных садах

запах кружил скандала,
и в чём мать родила

на небе звезда пылала,

звезда по небу плыла,