Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 1

Прокопий Кесарийский († 562) подчеркивает, что славяне и анты не имеют над собой единой власти (подобной византийской) и решают свои важные дела на общих народных собраниях. Менандр, византийский историк, указывает на знатного и могущественного анта Мезамира, которого боялись авары, так как он среди антов пользовался большим влиянием. Византийский же историк Феофилакт тоже знает славянских вождей, и по имени одного из них называет целую территорию «Землей Ардагаста». Он называет и других вождей.

Родовая организация выше племени не пошла. Союз племен означает уже начало ее разрушения. Территориальное деление, идущее на смену племенному, и имущественное неравенство вместо равенства – это уже предпосылки государственного строя. Отличительная черта государственного строя – учреждение публичной власти, которая уже не совпадает непосредственно с населением, организующим само себя.

В VI–VIII веках у восточных славян складывается социально-экономическая и политическая система территориально-племенных владельческих земледельческих общин. Древние летописцы отмечали, что поляне, древляне, волыняне и другие славянские племена имели государственные объединения во главе с княжескими династиями уже в VI–VIII веках. Так, у полян в среднем течении Днепра княжил род Кия. Между князьями шла борьба за присоединение близких и дальних земель. На этой почве происходило формирование протогосударственных объединений переходного типа, основу которых составлял строй военной демократии, сочетавший власть князя и народного веча. К VIII веку у восточных славян сложилось около полутора десятков племенных союзов – военно-политических объединений, и на этой основе сформировались условия для образования государства, как продукта социально-культурного и политического развития.

Древняя Русь отличалась сильным социальным строем, причем у восточных славян родовые общины под влиянием колонизационных требований народной жизни, быстро разлагались на менее значительные, но более сплоченные патриархальные семьи. В этом отношении история сложения русского народа весьма отлична от племен, колонизовавших Европу. Там племена, основанные на родовом начале, захватывали сравнительно небольшие территории, на которых приходилось оседать прочно, без возможности такого колонизационного бродяжничества, как в России. В России племена родового периода захватили беспредельно широкие пространства, которые расширялись почти без сопротивления, во все стороны перед каждым желающим. Один предприимчивый человек с семьей мог идти куда угодно. В наших писцовых книгах даже вообще не встречаешь особенно больших семейств. В некоторых местах была борьба с первоначальными насельниками – финскими племенами. Но она не требовала больших сил. Кое-где ее вели князья (особенно Суздальско-Владимирские). Славянские колонисты могли идти куда угодно в твердом расчете найти новые земли, места рыбной ловли, охоты на зверя, и вообще все им потребное для жизни.

Наши роды, поэтому легко распадались и трудно возрождались. «Задруга», столь характерная для сербов, у нас, по всем данным исторических актов, осталась неразвитой. У нас «брели врозь», куда кто хотел, небольшими семьями. Хотя они разрастались на новом месте, но и там все желающие уходили врозь. Посему у нас главную силу получил отец семьи, домовладыка, а не родовой патриарх. В свою очередь, эти домовладыки, сходясь из разных мест на новой территории, естественно сплачивались в общину, которая столь же характерна для русского племени, как «задруга» для сербского. Община могла быть разросшейся семьей, но, как правило, состояла не из родственников. Эти маленькие республики имели обширнейший круг управительных и распорядительных функций, и фактически представляли во множестве случаев даже единственную правительственную власть, какую имели над собой обыватели разных заброшенных в глуши поселений.

Родовой союз держался на двух опорах: на власти родового старшины и на нераздельности родового имущества. Родовой культ, почитание предков освящали и скрепляли обе эти опоры. Но власть старшины не могла с одинаковой силой простираться на все родственные дворы, разбросанные на обширном пространстве среди лесов и болот. Место родовладыки в каждом дворе должен был заступить домовладыка, хозяин двора, глава семейства. [Ключевский В.О.: Том 1, С. 145. История России, С. 21049].