Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны

Из событий [произошло еще такое]: когда бедствия Хилата стали большими и дороговизна усилилась, деньги обесценились и были съедены собаки и кошки, из города однажды вышло около двадцати тысяч человек. Их лица от голода изменились так, что брат не мог узнать брата, а отец — сына. Шараф ал-Мулк кормил их, забивая для них ежедневно по нескольку коров, но это не помогло их ослабевшим душам и почти бездыханным телам — большая часть их умерла, а остальных рассеяли руки Сабы.

И еще [произошло следующее]: Великий султан ('Ала' ад-Дин Мухаммад) был похоронен на острове, как мы выше упомянули в рассказе о его смерти, возвратив [Аллаху] жизнь, данную ему на срок. Султану, когда он был занят осадой Хилата, пришло на ум построить в память отца Мадрасу в Исфахане и перенести туда с острова его гроб (табут).

Он направил в Исфахан Мукарраб ад-Дина — старшего конюшего, который был ранее постельничим[740]. Это был тот, кто омывал Великого султана. [Ему было приказано] построить в Исфахане Мадрасу с куполом над могилой, со всеми другими необходимыми помещениями, такими, как отделение для одежды, отделение /219/ для постели, отделение для омовений, отделение для обуви и так далее. Султан послал с ним тридцать тысяч динаров для начала строительства. Он предупредил вазира Ирака, чтобы тот выдавал из поступлений дивана средства, необходимые для окончания строительства, и чтобы утварь была изготовлена из золота: и подсвечники, и тазы, и кувшины, — и чтобы у дверей стоял конный караул с бунчуком и украшенной амуницией.

Ал-Мукарраб направился в Исфахан и приступил к строительству. Я прибыл через четыре месяца и увидел, что стены уже поднялись в рост человека.

Султан написал своей тетке по отцу Шах-хатун — правительнице Сарийи, одного из округов Мазандарана, ее отец Текиш выдал ее замуж за малика Мазандарана Ардашира ибн ал-Хасана[741], а тот умер, — чтобы она сама и вместе с ней малики, эмиры и вазиры Мазандарана отправились на остров и перевезли гроб с острова в крепость Ардахн. Она была самой неприступной крепостью на земле, и останки должны были оставаться там, пока не будет закончено строительство мадрасы в Исфахане, а затем перевезены туда.

И клянусь жизнью, что я писал эти грамоты неохотно и считал их мнение неразумным. Я поведал ал-Мукаррабу некоторые свои мысли и открыл ему кое-какие тайны: ведь я знал, что его труп — да прохладит его Аллах освежающим ветром — не был сожжен татарами только потому, что к нему трудно было добраться. Они уже сожгли кости всех погребенных султанов, в какой бы земле они ни находились, так как они считали, что все эти султаны [имеют] общего предка и одного рода. Даже кости Йамин ад-Даулы Махмуда ибн Себюк-Тегина[742] — да помилует его Аллах — были извлечены из его могилы в Газне и сожжены.

Однако то, что я сказал, не понравилось Мукарраб ад-Дину, и поэтому я прекратил разговор. А дело было впоследствии именно так, как я предполагал: татары, покончив с султаном [Джалал ад-Дином] на границах Амида, о чем мы еще расскажем, осадили упомянутую крепость (Ардахн), захватили останки [султана Мухаммада] и отправили к ал-хакану, а тот сжег их.

Из событий [произошло следующее]: Муджир ад-Дин Йа'куб ибн ал-Малик ал-'Адил Абу Бакр ибн Аййуб[743] однажды стал стучать в стену Хилата, вызывая султана на переговоры. Султан согласился /220/ на это, полагая, что он, может быть, скажет о том, что относится к достижению цели (т.е. о сдаче Хилата. — З. Б.). Но когда султан прибыл, Муджир ад-Дин сказал: «Беда уже охватила все, и зло уже обнаружило себя. Обе стороны уже [на краю] гибели. Не хочешь ли ты сразиться в поединке со мной, чтобы на этом дело пришло к концу?» Султан спросил его: «Когда это будет»?» Тот ответил: «Назначим завтрашнее утро».

Султан на следующее утро надел кольчугу. Шараф ал-Мулк услышал об этом, поспешил к султану и сказал: «Муджир ад-Дин неровня султану, недостоин его, и не годится султану сражаться с ним один на один. Если бы я знал, что султан, уничтожив его, достигнет своей цели, то согласился бы с этим. Однако я убежден, что с его гибелью цель не будет достигнута. Кроме того, хотя он происходит из владетельного дома, но [относится] к числу подчиненных вассалов».

Султан сказал: «Он таков, как ты о нем сказал. Но как можно не сразиться с тем, кто хочет сражаться? Что у меня за причина отказываться, если меня вызывают? И еще — я не выхожу первым». Затем он в одиночестве сел на коня и направился к Бидлисским воротам [Хилата] в назначенное время, остановился и сообщил о своем прибытии. Они (жители Хилата) стали бранить его и осыпать его стрелами, подобно дождю. Но Муджир ад-Дин не вышел, и султан возвратился.