Жизнеописания трубадуров

– Здесь будет кстати привести сообщенное сеньором Уголином де Форкалькьером о сеньоре Бертране Нимском, который привык, находясь среди своих, невозбранно закидывать ногу на ногу. Однажды случилось, что его, как доблестного воина, во время одной из войн призвал к себе король Англии, и, сидя за столом с названным королем по причине своей выдающейся доблести и помышляя совсем о другом, а не о соблюдении благоприличия, он по привычке закинул ногу за ногу, чем вызвал ропот среди присутствующих. Отсюда следует, что у себя дома нужно вести себя так же, как и на людях, а если тебе доведется на людях не удержаться, то, по крайней мере, не забывая об этом, чтобы впоследствии вести себя подобающим образом.

Дабы ты был осмотрителен в подобных делах, выслушай о том, что однажды случилось в Бургундии. Пейре Видаль рассказывает, что некогда брат герцога Бургундского прибыл из Франции, и навстречу ему устремилась жена герцога, которую он, обнимая, так сильно прижал к груди, что увидевший это герцог проникся подозрениями как насчет брата, так и насчет жены. И вот, вечером он сказал жене такие слова: "Где ты видела, чтобы вели себя подобно тебе?" Та ответила: "Ваш брат так поступил из почтения к вам, я же, стерпев это, нисколько не виновата". Муж на это заметил: "Ты вдвойне виновата уже потому, что никак не выбранила его тут же на месте". Она возразила: "Не думаю, чтобы мне подобало сделать такое". На этом закончился их разговор, но спустя несколько дней герцог, пригласив брата и усадив его рядом со своею женой, скрытно подсыпал обоим яду, и через три дня оба умерли. Об этом, когда я проезжал по Бургундии, мне поведал один старик и другие подтвердили, что это сущая правда.

– Я видел в Пикардии французского короля, который ответил на приветствие трех жалких бедняков, склонившихся перед ним и пожелавших к нему обратиться, и, едучи возле них на коне, терпеливо их слушал.

О подобном упоминает и сеньор Иоанн де Брансильва в некоей книжке, которую он назвал "Книжка о благосклонности знатных". Он говорит, что такого рода поступками надменные гордецы разоблачают свою порочность, ибо очевидно, что дают они не от щедрости, но чтобы извлечь выгоду для себя; не дают, но, в сущности, продают, приветствуя низших, чтобы те их приветствовали. Для тех же, кто поступает, как должно, небрежность и невежливость всех остальных ничего не значит, ибо их поступки сами по себе излучают сияние. Он говорит об этом на французском языке и добавляет, что благоприличие не допускает, чтобы люди высоконравственные так себя вели.

– Однако сеньор Район Анжуйский в сочинении на провансальском языке "О братском общении" показывает, что таковым следует говорить: "Да дарует вам Бог терпение!", – ибо на них возложено тяжкое бремя. Сами же они говорят другим по обычаю властвующих: "Мир вам!" А священнослужители обращают ко всем те же слова, что и старики к детям: "Да благословит вас Господь!", – на что указывает тот же сеньор Раймон.

– Когда-то Мануэль Тулузский решительно отказал попросившему у него коня, утверждая, что конь занемог, хотя тот был совершенно здоров. В тот же день на сеньора Мануэля напали враги, но, стыдясь вскочить на коня, о котором он сказал, что тот занемог, от пустился бежать, и погнавшиеся за ним настигли его и подвергли чрезвычайно мучительной смерти.

– Речь пойдет о тех, коим присущ недостаток, отличавший некогда господина Бернарда Испанского, о котором рассказывает Раймбаут, Провансалец, сообщая, что тот щедро одарял и часто с почетом принимал у себя весьма многих, но в то же время ни от кого ничего не принимал, разве что от купцов оплаченные им деньгами товары. Сам Раймбаут однажды удостоился от него подарка и, когда представился случай, пожелал отплатить ему тем же самым, но тот дар принять отказался, заявив, что не помнит, чтобы когда-нибудь от кого-нибудь что-нибудь принял. Удивленный услышанным, Раймбаут спросил, что же причиною этому. Господин Бернард ответил: "Я не хочу себя связывать". Раймбаут снова задал вопрос: "Стало быть, ты оказываешь услуги не для того, чтобы доставлять удовольствие?" "Нет, но обретая себе должников, я не хочу, чтобы они мне отдавали свои долги; сам, однако, я не желаю быть ничьим должником" Тогда Раймбаут сказал ему так: "Никогда больше не будешь ты зачислять меня в свои должники, и я жалею о том, что принял твой дар".