Жизни и реальности Сальваторе

– Я! – радостно поднял руку Закройщик. Мастер только отмахнулся.

– Хватит разговоров. Время не терпит, – он поглядел на настенные часы. – У нас ещё двое сегодня. Должны успеть проработать хотя бы одного. Где этот дьявол Матео?

– А чито дьявол-то сразу, – пробормотали за спиной с явно набитым ртом. Мастер обернулся: Матео стоял в дверях с открытой пачкой начос в руках.

Мастер шагнул в чёрный портал, и тут же пространство расцвело линиями – красными, жёлтыми, синими, зелёными, двойными и одинарными, тонкими и широкими. Они прошивали пространство насквозь, словно целясь в Мастера, но он двигался – условно – вперёд, не замечая ничего.

– Нуэстро, – в наушниках вперемешку с голосом Матео раздавался хруст. – Тут друг твой извинения передаёт.

– Который?

– Который Агуха. – Матео опять захрустел начос. – Остренько!

В этот момент чёрная бездна с линиями кончилась; Мастер обнаружил себя в лесу. С высоких деревьев, кроны которых терялись где-то под небом, свисали лианы. В зеленоватом сумраке парили силуэты птиц; раздавались странные вопли, похожие на обезьяньи. Под ногами шелестел ковёр из папоротников, на листьях которых висели светившиеся фиолетовым цветы.

– Неправильно ты всё делаешь, брат Нуэстро, – продолжал Матео, – колбасу нужно к языку держать, читобы вкус стал ярче; а тебе нужно было отдохнуть, потом ещё обследоваться. А лучше – самому себя обследовать, пару грантов получить. Первый человек, решившийся на изменения облика в реальности сна!

– Пациентам нужнее. Да и о чём ты? Я первый? – хмыкнул Мастер. На его пути возникло гигантское бревно высотой до груди. Он огляделся; конца-краю этому исполинскому бревну видно не было.

– Первый для академиков, ясен-прекрасен.

– Чёрный человек для них первее, – Мастер попробовал вскарабкаться, но руки скользили по влажному мху и листьям, не цепляясь за поверхность дерева. Он запыхался, отошёл на несколько шагов назад и сел на землю.

– А вот не шёл бы в арку, не надо бы было лезть, – прожамкал Матео. – То есть, не лез бы, и с бревнами бороться бы не надо было. Вон и Агуха подтверждает.

– Пусть Агуха молчит и помогает. Его не языком чесать посадили. Тебя это тоже касается.

– Касается! Меня всё касается, Нуэстро, и совсем не теми частями тела, что я бы предпочёл! И, кстати, ты не знаешь, является ли Чёрный человек человеком. Может, это Чёрный бог.

– Человек, – Мастер увидел, как из папоротников поднимаются светлячки и бесшумно выстраиваются в линию, ведущую куда-то вправо, в зеленоватую дымку.

– Маршрут построен! Извольте вертать направо, – сообщил Матео с набитым ртом и тут же, без перехода, продолжил: – Если человек, то что-то у него с головой.

– Псих, или человек, принимающий вещества, – тропа светлячков быстро привела Мастера к обрубку гигантской ветви, прямо из завязи растопырившему пять отростков, точно пять пальцев. Мастер, подпрыгнув, схватился за один, раскачался, допрыгнул до соседнего, находившегося выше, поставил ноги на дерево, схватился за третий, подтянул тело и наконец оказался на верху. Тут же скользнул вниз – но по другую сторону бревна.

– Странная штука. Спорим, что в реальности ты бы такое не проделал, Нуэстро?

– В реальности я бы и пытаться не стал.

Матео издал странный звук – промычал и одновременно, кажется, поперхнулся своими острыми начос.

По тропинке светлячков Мастер спустился к реке; на берегу, накренившись, стояла лодка с вёслами в уключинах – бери да езжай. «Не ходи вдоль реки, там живёт древний бог, коль пойдешь вопреки – возьмёт на зубок» – запели фальшивые мальчишеские голоса. Мастер огляделся, но певцов не увидел; зато заметил в отдалении, на тропе позади себя, чёрную тень.

– Он здесь, – произнёс Мастер, торопливо сталкивая лодку в воду.

– Погоди, кто? – включился Матео. Судя по голосу, только что он смеялся почище коня. – Модистка? Тут Агуха Модистку отчитывает, опять на компьютере ересь генерит.

– Чёрный человек.

– Дьявол! – Матео бросился что-то вопить Игле с Закройщиком, но, кажется, зря: Чёрный Человек стоял поодаль и наблюдал.

Мастер запрыгнул в лодку и оттолкнулся веслом от берега.

Чёрный Человек стоял и смотрел.

– Не лень же придурку, – ворчал в наушниках Матео. Мастер молчал; течение само несло посудину, ему оставалось лишь направлять её, чтобы не напороться на случайный камень. Берега покрылись камышом; под водой заскользили тени, но Мастер не вглядывался: если не атаковали сразу, опасности не представляют.

Из камыша ввысь выскочила белая птица, и, замерев в воздухе, проорала Мастеру что-то негодующее.

– А как же, – сказал ей оператор. – Мне тоже это не нравится.

Следом за птицей из камыша высунулась мальчишеская голова. Мастер усмехнулся: он понял, что это за место.

– Псссс! Эй! – привлекал внимание мальчишка. Далее он шептал что-то неразборчивое; Мастеру и не полагалось слышать. Осознав, что не понят, мальчишка выругался и исчез в осоке. Затем его лицо снова появилось; активно замахали руки, складываясь в то в крест, то в молитвенный жест.

Мастер понимал: это значило «не ходи».

И также значило, что сейчас ему непременно нужно туда.